в огне.
Теперь не течь ручьям былых надежд моих:
Забила прочно соль сухие русла их.
Когда меня к земле тяжелый сон придавит,
Я буду и тогда пшеницы слышать ропот.
Когда умру, меня на склоне схороните,
Чтоб золотой гигант корнями мог окутать
Меня в родной земле. Последний дар, быть может,
Его других даров великих всех дороже!»
Его зарыли там, где видел бы он ферму,
И где земля тучна и сгорбленное тело
Могла бы выпрямить своей земною тягой.
И радовал его веселый шум пшеницы…
Но вот теперь песок эрозии горячий,
Свистя, летит над ним, мне болью сушит горло,
А там, где отчий дом глядит в пустое поле,
Шатаясь, дверь стучит под ветром и дождями.
Австралия моя! О, мой народ забытый!
Могу ль я мирно спать, коль сердце кровью плачет?
Ведь мертвые со мною говорят сквозь землю,
Мечты не жившие мне отдают в наследство
И требуют их претворить в живое дело.
Нет, спать я не могу, пока вы не проснулись!
Да, мы, живущие так одиноко в мире,
С давно застывшими, морозными глазами,
Мы жаждем слов таких, чтоб в их огне оттаять,
И песен боевых, чтоб кровь воспламенили.
Нет, спать я не могу, пока нас гложет голод.
Кто золотых гигантов смел лишить их силы?
И крыльям засухи кружиться ль над полями?
Детей моей страны, судьбою обойденных,
И холоду и голоду доколе нянчить?
Я слышу: голоса рабочих рвут молчанье,
Тяжки, как молоты, и гулки, как моторы,
Как будто бы великая плотина наша
Вернулась к жизни вновь, и пульс ее забился:
«Три золотых гиганта медленно влачатся,
Ослеплены, обожжены, как уголь черный,
Горнами засухи, раздутыми в пустыне.
Они молчат покорно под свистящей плетью,
Согнулись до земли, в цепях, их оковавших,
Своими тяжкими свинцовыми руками
Кроша плотину нашу в самый мелкий щебень.
Они, что с песней шли, когда был Запад волен,
Теперь орудие жестоких монополий.
Им одолеть бы засуху и голод.
Но нет! Они сейчас рабы наживы,
Рабочий скот в ярме у Би-Эйч-Пи[40].
Оковы, что на них, и нам сдавили плечи,
И в безнадежный путь все тот же бич нас гонит.
Враги нам говорят: „Плотину строить бросьте
И к очагам спокойно возвратитесь!“
Но глубже проросли, чем корни эвкалиптов,
В родную землю корни воли нашей.
Как листья или пыль, ничто нас не развеет.
Вставайте на борьбу! Заставьте их платить нам
Тем золотом, что бога их — войну питало.
Творцы Австралии, мы создадим плотину!
Кто золотых гигантов выручит из плена?
В чем грозная их мощь, как не в руках рабочих?
Где дружно мы стоим, какой нас шторм осилит?
Здесь наше поле битвы!»