мороз; как лед — кольчуга.
В губанеч свой завернулся
Япанес и усмехнулся…
Пройденных дорог не смерить,
Пройденным горам числа нет.
Конь в пути не снес напастей, —
Одинок Искатель Счастья.
Он идет, не зная страха,
Устали не зная, к цели.
И ведет его вожатый —
Мысль о дивной Даханаго…
* * *
Мать страдает: "Где ты, сын мой?.."
Сны дурные снятся старой.
Мать гадает на фасоли,
На лопатке на бараньей.
Но отгадки — только горе:
То дракон глотает сына,
То в пустыне сын блуждает,
То в пучине моря тонет.
"Псатха! Псатха! — мать взмолилась. —
Будь защитой нерушимой!
Нами чтимый, вездесущий,
Жизнь Дающий, сделай милость:
Усмири гнев урагана,
Укроти бурана ярость,
Ярость моря-океана,
Успокой старухи старость.
Ты дракона на дороге
Затаи в глухой берлоге.
Ты арканами стальными
Зааркань зверей голодных.
Если море перед сыном
И непроходимы горы, —
Крылья сыну дай. Верни мне
Япанеса невредимым…"
Белую козу приносит
В жертву мать и снова просит:
"Псатха! Псатха! Сделай милость:
Дай такую сыну силу,
Чтоб не стал он льдинкой в стужу,
Не сгорел в огне былинкой,
Чтоб живым под кров родимый
Сын единый мой вернулся…"
* * *
Мать вдали скорбит о сыне.
Серый конь гниет в пустыне.
Вдаль идет неутомимый
Япанес — Искатель Счастья.
Перевал за перевалом—
От рассвета до заката.
Обыскал леса и горы —
Нет и следа Даханаго.
К ночи он у горной речки
На привал стал; из кресала
Огоньку добыл, и пламя
Над костром заполыхало.
Вдруг из-за утеса вышел
Ни разбойник, ни охотник,
А старик в оленьей шкуре,
Брови, словно сыч, нахмурив.
Крикнул Япанес: "Прохожий!
Коль добро творишь ты в жизни,—
Тха добро воздаст сторицей.
Если зло таишь ты в сердце,—
Пусть терновником колючим
Зарастет твой рот лукавый,
Пусть живот твой тощий вспучит
Жгучею травой-отравой.
На земле ищу я Счастье.
Пройденному нет и счета.
Как найти мне Даханаго?
Где пути к ней? Дай совет мне…"
Посмотрел старик зловеще,
Погрозил рукой костлявой,
Бородой седой затрясся,
Самострел схватил заплечный
И, ворча, стрелу нацелил,—
С тетивы стрела слетела,
Просвистела, промелькнула,
Пастуху в бедро вонзилась.
Крикнул нарт: "Эй, ошалелый!
Стрелы и в моем колчане.
Чем, скажи, тебя обидел?
Ты за что меня поранил?.."
"Я — хранитель Даханаго,—
Прохрипел старик свирепый. —
Сторожу я дни и ночи
К ней тропу-дорогу в крепость.
Здесь — владенья Даханаго.
Нет от стрел моих спасенья.
Кто пришел на эту землю,—
Тот нашел свою погибель.
Смерть!" — вскричал старик, спуская
С тетивы стрелу другую.
На лету стрелу слепую
Япанес поймал и тут же
С лука своего направил
В грудь косматую, и рухнул,
Словно сухостой под бурей,
Злой старик в оленьей шкуре…
* * *
Мертвеца во тьме покинув
И на меч свой опираясь,
Япанес пошел лощиной,
На вершину пробираясь.
Путь чем дале — тяжелее.
Лес дремучий по ущелью,
А в лесу дремучем — лютый
Зверь рыскучий, гад ползучий.
Окружала волчья стая,
Змеи в зарослях шипели,
Львы рычали, крались тигры,
Каждый шаг подстерегая.
Мало стрел у Япанеса, —
Стал к скале, обороняясь.
Бьет зверей, бросая глыбы,
И мечом сечет без счета.
"Мать-земля! Людское Счастье
Я ищу, — дай сыну силу!" —
Лишь сказал — и ощутил он
В жилах силу исполина.
Меч — как молния во мраке.
Змеи в корчах извивались,
Звери, кровью истекая,
Издыхая, расползались.
Всех зверей побил отважный
И, на меч свой опираясь,
Из лощины страшной вышел
На скалистую вершину.
Перед новым перевалом
На ночлег остановился.
Был ему подстилкой камень,
Снег — пуховым покрывалом…
Поутру, заиндевелый,
Над горами встретил солнце,
Губанеч надел на плечи,
Отточил свой меч о камень,
И, с горы сойдя в долину,
Подошел к реке широкой;
Брод нашел он, — вдруг навстречу,
Человечий запах чуя,
Над горой дракон поднялся —
Охранитель Даханаго;
Пасть зубастую ощерив,
Бил хвостом о дальний берег.
Япанес не взвидел света:
Меч скользил, и стрелы гнулись.
Чешуей-броней гремящий,
Пасть над ним разинул ящер.
"Мать-земля! Людское Счастье
Я ищу, — дай сыну силу!" —
Лишь сказал — и ощутил он
В жилах силу исполина.
Мигом выхватил из ножен
Нож свой острый, двусторонний,
Подскочил и в пасть драконью
Нож всадил, и, пораженный,
Стих дракон с раскрытой пастью…
Япанес, не медля, бродом
Переправясь чрез стремнину,
Поспешил к твердыне Счастья.
* * *
Скоро ль, долго ль, — горным склоном
Он взбирался неустанно
И нежданно на подъеме
Повстречался с великаном.
Перескакивая скалы,
Шел иныж шестиголовый,
Шел дозором одноглазый
Страж суровый Даханаго.
Гром гремел на перевале:
Песню пел он; запевала
Голова одна, другие
Пять голов ей подпевали.
Сразу песнь прервал, завидев
Япанеса, одноглазый.
Заорал иныж горластый: