- 1
- 2
Зачем ты это делаешь? Это делать нехорошо.
— Да кому же она мешает? — сказал дворник.
— Тут люди ходят. Зацепится кто-нибудь, упадет, сломает ногу. Ему больно будет… Умрет… без… миропомазания…
Он нагнулся, поднял снова спичку, вырыл под воротами пальцем ямку, положил в нее спичку и, засыпав ямку, облегченно вздохнул.
— Так-то оно и спокойнее… Прощайте, Никифор.
Визитер побрел дальше, остановился у какого-то подъезда, и сел на ступеньку. Рассеянный взгляд его упал на ботинок, на котором присохла оброненная им в предпоследнем доме килька.
Визитер снял ее с ботинка и положил на ладонь.
— Бедненькая! — сказал он, глотая слезы. — Неужели ты уже умерла? Нет! Ты еще будешь жить. Я тебя возьму к себе, и там в тепле и холе ты проживешь остаток дней твоих. О, жестокие, безнравственные люди!.. Господи, Боже ты мой! За что, спрашивается? За что?
И он, раскачиваясь, баюкал пыльную кильку на руках, гладил ее, целовал и отогревал своим дыханием.
Потом вынул шелковый платочек, разостлал его на коленях, положил в него кильку и, с трудом поднявшись, сунул все это в карман белого жилета.
Побрел, пошатываясь, и я потерял его из вида.
* * *
Один знакомый рассказывал мне прелюбопытную истории, касающуюся пасхальных визитов. Она совершенно достоверна, так как знакомый этот служить чиновником в пробирной палатке и имеет в Петербурге двух-этажный дом. Я не думаю, что такой человек мог бы выдумать свою историю, или раздуть ее, или изукрасить. Да он был и слишком глуп для этого. Кто знает хорошо институт пасхальных визитов, — тому эта история не покажется особенно странной и небывалой.* * *
Вот что он рассказал: Однажды перед Пасхой пришлось ему поехать по делам из Петербурга в Харьков. Город этот был незнаком ему, и он всю страстную субботу проскучал. На другой день утром, когда проснулся, солнце светило в окно, и около его кровати лежал тщательно вычищенный фрак. Чиновник пробирной палатки сладко и радостно потянулся на кровати и сказал сам себе: — Нынче нужно делать визиты — первый день Пасхи, слава Богу! Пора бы одеваться. Он встал, оделся, побрился и вышел на улицу. На улице сторговался с извозчиком, сел в пролетку, вынул записную книжку с разными адресами и заглянул в нее. — Вези меня на Дворянскую, номер 7. — Приехал на Дворянскую, отыскал, как и значилось в книжке, квартиру номер 4 — и позвонил. — Дома? — спросил он горничную. — Принимают? Христос воскресе. — Пожалуйте-с! Воистину. Чиновник был радостно встречен хозяином дома, расцеловался с ним и подошел к хозяйке с протянутыми губами. — Да я не христосуюсь с мужчинами, — кокетливо заявила хозяйка. — Да почему? — Ах, нет, нет — как можно! Чиновник все-таки поцеловал сначала какой-то рюш у нее на шее, потом серьгу в ухе, потом воздух, а потом все трое, весело смеясь, направились к столу… — Рюмочку зубровки! Попробуйте нашего кулича — нынче, кажется, удачные. — Попробую! Да, кулич прекрасный. — Где были у заутрени? — спросила хозяйка. — В университетской церкви. — А где разговлялись? — Дома. — Летом на даче думаете? — На даче. Ну, мне пора. — Да посидите еще! В кои-то веки соберетесь. — Нет, нет, что вы. Чиновник вышел, сел на извозчика и заглянул в книжку. — Московская, 12; квартира 20. Извозчик привез. Чиновник позвонил, похристосовался с плутоватой горничной, расцеловался с хозяином, был несказанно удивлен отказом хозяйки от христосования и потом пил доппель-кюммель. — Где были у заутрени? — В университетской церкви. — Летом на даче? — Да, ну, мне пора. До свиданья-с. — Куда же вы? Третье место, куда поехал извозчик, было: — Ивановская 9, квартира 6. После обычного христосования и двух рюмок коньяку, хозяйка спросила: Где были у заутрени? — В университетской. Хотел было в Исаакиевский собор, да далеко, знаете, от меня. — Я думаю, — сказала хозяйка. — Да, — подтвердил чиновник. — Минуть сорок нужно ехать. — Откуда?!! — Да от меня! — Помилуйте, что вы говорите!.. Как же от Харькова до Петербурга сорок минут езды? Чиновник встал, потрясенный до самого дна. — Это… какой город? Хозяйка засмеялась. — Вот тебе раз! Человек в Харькове сидит на Ивановский улице у Сверчковых, — да не знает, что это за город. — Так вы Сверчковы? — вскричал чиновник. — А у меня в книжке записан такой адрес: Ивановская 9, квартира 6 — Чаплыгины. Вы, значит, не Чаплыгины? — Да нет же — мы Сверчковы. — Тогда извините, — растерялся чиновник. — Всего лучшего. Я уж пойду. — Куда же вы — посидите!* * *
— Понимаете, — говорил мне, рассказывая об этом. случае, чиновник, — экая чепуха получилась. И в Петербурге, и в Харькове есть и Московская, и Дворянская, и Ивановская. Я по петербургским адресам и ездил. — Да как же они вас принимали, незнакомого? — спросил я удивленно. — Да им то что?.. Приехал визитер, во фраке, христосуется, был у заутрени, пьет водку — значит, все как нужно, все как следует… А мое тоже положение — разве все знакомые лица упомнишь? Не разговорись я об Исаакии — так бы никто ничего и не заметил.* * *
Жизнь посылает нам удивительные хитросплетения и устраивает самые замысловатые комбинации. Если история, рассказанная выше, и кажется невероятной, то повторяю: не мог же чиновник пробирной палатки, владелец двухэтажного дома, выдумать ее?!- 1
- 2