Уилл Генри (Генри Уилсон Аллен) Золото Маккенны
Перевод В. Курганова

Смерть апача

— Скажи, ты жаден до золота, Маккенна? — спросил древний воин. — Неужто ты похож на тех белых, что встречались и раньше на моём пути? Отдашь ли ты жизнь, свою честь, честь своей женщины за жёлтый металл?

Белый человек никак не мог понять, откуда старому апачу известно его имя, потому что сам он не знал старика. Не знал, к какому клану тот принадлежит, откуда пустился путешествовать по этой дикой пустыне. Даже — где потерял сознание. Слепящим полуднем Маккенна увидел апача среди каменной пустоши. Старик стоял на пороге смерти и всё же говорил о золоте. Этого рыжий старатель понять не мог.

— Что ты, собственно, имеешь в виду? — задал он встречный вопрос. — Похоже, что речи о жёлтом металле не было.

Он говорил по-испански, как и старый индеец. Услышав знакомый язык, апач довольно кивнул.

— Верно, — сказал он. — Но, знаешь, мне как-то хочется отблагодарить тебя за любезность. Ты ведь знаком с обычаями моего племени: не в наших правилах оставлять неоплаченными долги.

— Господи! — улыбнулся белый. — Ещё бы мне не знать людей твоего племени: одиннадцать лет я удачно избегал с ним встреч. Ты это имел в виду, когда говорил о том, что я его знаю?

— Именно. А теперь скажи, Маккенна: ты слыхал о Каньоне Дель Оро? О том месте, которое апачи называют Сно-Та-Хэй?

— Ты говоришь о старой легенде о Золотом Каньоне?

— Да, о том, что нашёл один белый во времена старого вождя Нана.

— Это был Адамс. Рудник Погибшего Адамса? Не теряй времени и сил, старик. Я старатель, а не охотник за призраками. Обманки вроде этой — не для меня.

— Но ты знаешь эту историю?

— Разве есть в Аризоне хоть один белый, который не знал бы её? Или можно сказать по-другому: есть ли на всём Диком Западе хотя бы один человек, не слыхавший об Адамсе и Каньоне самородного золота?

— Мягче, мягче, — сказал апач. — Я просто хотел узнать, знаешь ли ты об этом.

— Знать об этом месте — значит ничего не знать. Вот так-то, старик, — сказал Маккенна не без теплоты в голосе. — В этой стране сотни «золотых каньонов». Россказни о затерянных сокровищах — они прилипчивей мух.

— Правда, правда…

Старик вздохнул. Слезящимися глазами он смотрел поверх головы старателя на поднимающиеся от песка волны жара.

— Я люблю эту землю, — проговорил он. — Сердце моё ноет от печали расставания с ней.

Маккенна кивнул. Сам он был довольно молод, но уже успел много повидать в этой жизни.

— Никому не хочется уходить, даже если настало его время, — ответил он. — Никому не кажется, что он настолько стар или устал.

— И это правда, — сказал старик. — Сущая правда.

Белый встал и вышел из тени, которую отбрасывала огромная скала, охраняющая исток ручья от увядшей пустыни, на сотни миль в округе затянутой в жёлтое ожерелье гор. Задумчиво он передвинул одну из ног старика с солнцепёка в тень. Намочив в ручейке собственный шейный платок, он вымыл лицо старого индейца, выжимая материю так, чтобы капли воды стекали с морщинистого лица на рубашку и грудь апача.

— Хорошо, — сказал последний. — Очень хорошо. Меня удивляет то, что ты, белый, так заботишься — о ком? Об апаче!

Маккенна снова улыбнулся и пожал плечами.

— Я не из тех, кто докапывается до причин своих поступков.

Старик кивнул.

— Ты на удивление мудр для своего возраста, — сказал он.

— Опыт, — откликнулся Маккенна, вновь протирая тряпкой морщинистое лицо. — Ты сможешь хоть немного выпить?

— Теперь да, благодарю…

Индеец сделал несколько прерывистых глотков. Остатки воды пролились ему на грудь. Апач улыбнулся, извиняясь и покачивая головой:

— Дурак старый, старый дурак.

— Старый — да, — откликнулся Маккенна, — но не дурак.

— Спасибо, — пробормотал старик и затих.

Молодой человек тоже погрузился в мечты. Жара мешала разговору. Скажем больше: это место было вообще не для белого, неважно, говорящий он или немой. Маккенна думал о Пелоне: кого сейчас преследует этот безжалостный бандит, где-то он сейчас? Думать о Пелоне было легко. В начале этого месяца этот апач-полукровка объявил на весь штат, что собирается выйти из убежища в Мексиканской Сьерре и вновь двинуться на север. Мол, дела приведут его как раз в бассейн Спалённого Рога, так что на время набега эти места станут для белых прохибиендо. Маккенна тогда удивился: что этому чёрту здесь нужно? Зачем ему рисковать своей шеей в Аризоне? И армия, и полицейский департамент давным-давно поместили бандита в списки под грифом «взять мёртвым», и он не появлялся на северной границе с 94-го года, когда вместе с Апач Кидом совершал налёты и ограбления.

Маккенна покачал головой. Не следовало бы рассиживаться здесь, в пятидесяти милях от ближайшего колодца, да ещё с Пелоном Лопесом за спиной. Да вот, пришлось задержаться у пересохшего русла, чтобы проводить в края вечной охоты этого старого индейского воина. Поступок благородный, но опрометчивый и безрассудно-отчаянный. Впрочем, Маккенна не был ни безрассуден, ни опрометчив. Конечно, на данной территории индейские войны были давно закончены. Апачи давно осели в аризонской резервации. Но одиночки из разбитых и рассеянных банд, вроде Пелона, зверствовали хуже прежнего. Если оседлые переселенцы могли теперь не бояться индейских банд, то старателям и бродягам доставалось ещё больше. Глен Маккенна покачал головой и подумал о том, что сейчас, в июле 1897-го года, около Ручья Яки, в пустыне Спалённого Рога он подвергается постоянной, смертельной опасности.

— Старик, — сказал он, — ты так и не назвался. Мне кажется, пора настала. Я мог бы назвать твоё имя людям из твоего племени, если повстречаю их на пути. Апач покачал головой.

— Конечно, ты можешь встретить кого-нибудь, — сказал он. — Но им нет до меня никакого дела. Если ты стар, у тебя выпали все зубы и ты не можешь больше работать и охотиться, то о тебе забывают все, кроме какого-нибудь белого… вроде тебя. Вот этого я никогда не мог понять. Белые не бросают своих стариков. Странная слабость в людях, столь кровожадных во всех остальных отношениях, правда?.

— Верно, — согласился Маккенна. — Тут ты абсолютно прав.

Теперь солнце, казалось, палило не так сильно. Но старик уже почти не видел столь любимую им выжженную, прокалённую землю.

— Скоро вечер, — сказал он. — А зовут меня Эн. Знаешь, как это переводится, Маккенна? Собака Прерий.

— Ну, что же, Эн, — отозвался Маккенна, — действительно, вечереет. Солнце почти скрылось за жёлтыми горами. Тебе скоро полегчает. Воздух ночи прибавит тебе сил. Значит, мы сможем