времени в зеркале?
Он хитро взглянул на Таню. Все замолчали, и это молчание почему-то было тягостным. Паузу прервал Спартак Иванович.
– Давайте, что ли...
Увлекшись разливанием, он не договорил, но все поняли. Как только он поднял мензурку, налитую «с горочкой», у него в портфеле зазвонил мобильный телефон. Антон с Таней, еле сдерживая смех, наблюдали, как Яхненко принимал решение: сначала выпить или сначала ответить на звонок. Все-таки он сначала опрокинул мензурку водки, и только потом рявкнул в трубку:
– Але! Спартак на проводе.
– Спартак Иванович, это с экспертизы говорят, – донесся из трубки громкий голос звонящего. – Беда у нас приключилась...
– Господи, что еще? – простонал Яхненко; мол, только расслабился, и на тебе, беда какая-то. Антон с Таней напряглись.
– Вы нам зеркало на экспертизу прислали, такое редкое, – ныл голос в трубке.
– Ну? И что с ним случилось?
– Разбилось оно...
– Что?! – страшно крикнул Спартак Иванович.
Таня, не сводя глаз с Яхненко, схватила Антона за руку.
– Разбилось, вдребезги разбилось, – причитал голос. – Что же делать?
Спартак Иванович грязно выругался и отключился. Вид у него был расстроенный.
– Слыхали? – пожаловался он. – Зеркало раскокали, негодяи. Ну и что теперь прикажете делать?
Антон молчал. Сначала он испытал чувство, близкое к отчаянию. А потом даже рассердился на себя. Ну что ему до этого зеркала, что? Разбилось и разбилось. Дверь в зеркало закрылась, только и всего. И роковая женщина больше никогда не выйдет оттуда на охоту за судьбами. И ничего плохого больше никогда с ними не случится.