районов в поставках мёда киевскому княжескому двору и, ещё более того – бесконтрольное изготовление питного мёда для своих личных, домашних нужд, как путём тайного содержания бортей, так и прямого грабежа в княжеских бортных ухожаях.

Памятником этой борьбы остались дошедшие до наших дней княжеские постановления и законы, карающие за тайное уничтожение бортных колод и деревьев («а кто дерево зрубит со пчолами, заплатит гривну, чьи пчолы и другую гривну – судьям; а кто бортное дерево зрубит без пчол – то полгривны да полгривны – судьям»), а также неписаный, но всенародно осуществленный памятник – превращёние явочным порядком бывшего культового языческого напитка мёда в общенациональный напиток русских и финно-угорских народов на пространствах Северо-Восточной Руси, которая становилась всё более и более независимой от Киева и где уже к середине XII века изготовление мёда бесконтрольно для собственных нужд было признано местными князьями привилегией всего свободного населения.

Питный мёд продержался, как единственный и неоспоримый лидер в ряду русских национальных напитков, практически доступный (хотя и в разной степени) всем сословиям Северо-Восточной Руси вплоть до конца XV века. Но уже с начала XVI века вначале ставленный мёд, а затем и более дешёвый и быстрее изготовляемый варёный мёд всё более и более превращается в напиток исключительно зажиточных, богатых людей, в напиток бояр и дворян и в праздничный напиток для остальных слоёв русского народа. На протяжении XVI века этот процесс постепенной утраты мёдом статуса общенационального напитка во Владимирской Руси и, особенно, в Московском Великом княжестве неуклонно возрастал в связи с резким подорожанием мёда на внутреннем рынке из-за его подорожания в Западной Европе, куда и устремился весь русский экспорт этого товара. Приостановка экспорта русского питного мёда во время 25-летней Ливонской войны 1558-1582 годов не только не изменила положения с дефицитом этого «товара», но и ещё более ухудшила его, ибо все государственные резервы и запасы были истощены в эту четверть века на нужды огромной армии, а также ввиду частых перемирий и неясности линии фронта в Прибалтике. Мёд впервые стал предметом широкой контрабандной торговли между оппозиционными к Москве Псковом, Новгородом и Прибалтикой, где в это время имели свои территории несколько европейских государств (Тевтонский и Ливонский Орден, Литва, Польша, Курляндия, Дания, ганзейские города Рига и Ревель, а также тогдашняя великая держава – Швеция). Именно во все эти «дыры» устремлялись и мёд, и воск, и другие ценные русские «стратегические» товары – пенька и дёготь, холст, крайне необходимые для военного флота.

При этом питный мёд в условиях войны и постоянного присутствия в этом регионе больших масс вооруженных сил различных государств был наиболее удобным для сбыта и для быстрого потребления товаром, ни в какое сравнение не идущим по неудобности, громоздкости и малым прибылям с нужной, но дешёвой смолой или дёгтем.

Вот почему XVI век ускорил намного хищническое истощение медовых запасов России и их выгодную для купцов и отдельных городских властей контрабандную и явную переправку на Запад. И вот почему после Смутного времени (1605– 1618 гг.) и наступившего в результате его разорения страны мёд уже никогда более не превратился в национальный напиток, а стал исчезать вообще из поля зрения: в середине XVII века это был уже только царский, боярский, придворный напиток, а к концу XVII века он был окончательно сведён на нет: его производство прекратилось, ибо стало в условиях того времени крайне нерентабельным и дорогостоящим.

Всё это объяснялось резким сокращением запасов природного мёда и одновременно полной неразвитостью домашнего пчеловодства, интенсивной вырубкой лесов в Центральной России, развитием пашенного хозяйства, отвлекавшего до 90 и более процентов рабочей силы, ростом армии и, следовательно, ростом потребления мёда, как напитка, армейскими кругами, и, наконец, далеко не в последнюю очередь, повышенным спросом и интересом к русскому мёду в Западной Европе и усилением вывоза мёда из России, как в сыром, так и в приготовленном виде за границу. Войны, в которых прошёл для России весь XVI и XVII век, сами по себе способствовали сокращению медовых ресурсов страны: за 200-250 лет стало намного меньше «тихих лесов», где плодились и десятилетиями накапливали запасы мёда дикие пчелы. Россия истощалась, но народ и правительства этого не замечали. Они искали выход из трудностей в замене старых напитков новыми, в создании, в изобретении новых, более дешёвых и более сильно действующих сногсшибательных напитков. Был ли это действительно «выход», а не путь в тупик, определила уже в наши дни наша история.

Прежде чем перейти к тому, что же пришло на смену мёду, как сильному алкогольному национальному напитку, вернёмся немного назад и вспомним, что помимо алкогольных, охмеляющих и превращённых в культовые напитки у русского народа были с древних времён и безалкогольные напитки. Какова же была их судьба?

Ещё в IX веке на Руси наряду с мёдом стал входить в широкий быт более дешёвый и, главное, более быстро приготавливаемый напиток – квас, вернее, хлебный квас.

Для современного читателя, который практически настоящего русского кваса уже давно не знает, важно понять, что в Древней Руси квас был не только повседневным напитком, утоляющим жажду, но, главное, он служил той общепринятой пищевой жидкостью, на базе которой приготавливалась вся пища тогдашнего населения.

А это означало, что квас повсеместно и непременно присутствовал в каждом доме, обычно в количестве не менее 200– 250 литров, а фактически и больше, и приготавливался сразу «порциями» не менее 500-1000 литров. При тогдашних больших семьях, где было или могло быть до 25-35 человек, ибо вместе жили одной семьей сразу три поколения, такие объёмы домашнего кваса были «минимальными», обеспечивающими лишь рутинное, бесперебойное приготовление пищи на каждый день. Ведь на квасу или при помощи, при «участии» кваса готовили практически всю тогдашнюю холодную и горячую пищу, а при отсутствии пищи питались хлебным квасом, сдобренным разными травами: мятой, чебрецом, липовым цветом, душицей, смородиновым листом и т. п. Так, квас, как напиток, помогал и при голоде, и при полуголодном существовании: ведь это был как-никак «жидкий хлеб», исключительно богатый витаминами и ферментами. Вплоть до XVIII-XIX веков люди простые, привыкшие в деревнях потреблять домашний квас, выпивали только в качестве напитка до 5 литров кваса в сутки. Но, кроме того, квас употреблялся и как компонент различных