надоевшим, как старые стоптанные сапоги, он любил спорить ни о чем и иногда доводил этим Унэ до бешенства. Перед отъездом из замка Унэ дал обет сохранять спокойствие и уже раз десять его успел нарушить. Унэгель отправляясь в Мэриэг на помощь матери, чувствовал себя очень значительным, полным праведного гнева и если бы десять или двадцать королей стояли сейчас перед ним, он каждому бросил бы вызов. Так воображал наследник герцогов Брэдов. Он обладал горячим нравом, и был еще слишком молод, чтобы полностью сохранять ледяное спокойствие. Татоне знал о его обете и не мог сдержаться, чтобы не урезонить возбужденного опасностью товарища, напоминая ему о нем. Где упреком, а где насмешкой он взывал к рассудительности и спокойствию.

"Какой же я дурак, — думал Унэ, — зачем я ему доверился? Теперь он всю дорогу будет смеяться и злорадствовать надо мной".

Но вот им встретился Овельди — такой…необычный, интригующий! Едва они выехали из Нимы, как Овельди показал себя храбрым и решительным человеком. На их пути неожиданно возникла преграда в виде реки. Над ней прежде был мост, но буря частично разрушила его. Рухнул деревянный настил, остались лишь каменные основания. Всадники остановили лошадей и стали совещаться.

— Что будем делать? — спросил герцог Сенбакидо.

— Не знаю, нам не преодолеть препятствие, — покачал головой граф Пушолон. — А починят мост не скоро.

— Будем перебираться вплавь, — сказал Овельди.

Река была небольшая, но полноводная. Молодой человек, не раздумывая, спрыгнул с лошади и завел ее в воду. Широкими красивыми движениями он переплыл реку, и помог выбраться лошади на крутой берег.

— Ну что же вы! — махнул он рукой, — давайте за мной!

Унэ и Диколино не требовалось приглашение — они уже переплывали реку.

Сенбакидо тоже поплыл без колебаний, но граф Пушолон не спешил войти в воду, видимо, он опасался, что не справится, и Овельди бросился навстречу, чтобы помочь ему с лошадью. Он помог остальным выйти из воды, и вскоре вся компания продолжила путь.

глава 3 Руины Тимэры /воспоминания трактирщика/

— Вот она Крепость Клэ! Вот она родная! Нашел! Нашел! — восклицал со слезами в голосе Жоффре Артур. Его переполняло волнение.

Простившись с Задирой, я стал строго следовать указаниям Духа Меча, и он привел меня в нужное место. Мы вернулись в мой родной мир. Мир Гартулы, Ларотума. Мир Аландакии. Я понял это не сразу. Место, где мы оказались, было абсолютно мне незнакомо. Каменистый берег давно высохшей реки, просторы без какого-либо признака присутствия человека и развалины древней крепости.

От нее уцелело немного — самая маленькая башня. Остальные превратились в руины. Большую часть камней еще много лет назад крестьяне из окрестных деревень растащили на свои нужды, но по оставшимся камням было видно, где проходила главная линия обороны.

Синее небо низко нависало надо мной, густые облака закрыли солнечный свет, подул ветер и блеклые полевые цветы и травы низко склонились под его дуновением. Я почувствовал что-то вроде благоговения и восторга. В былые времена в такие места приходили паломники, отдавая свои почести древним воинам. Но время иногда бывает несправедливо, оно засыпает песком целые города.

Я разглядывал все вокруг, пытаясь определить, где нахожусь. Осмотрел каждый камень, и вот, на нескольких увидел изображение трехголового льва. Наверное, это герб владельцев крепости. Клэ была построена в виде вытянутого пятигранника. Периметр ее казался достаточно большим. Среди этих развалин мне нужно отыскать могильную плиту.

— Так, где же хоронили своих рыцарей древние ланийцы? — машинально произнес я.

— За воротами, — отвечал дух.

— Что?

— Ищи за воротами, тугодум. Никто не хоронил внутри крепости.

Я долго бродил, разыскивая могилу воина, обошел стены и увидел выступы плит, место где могло располагаться кладбище.

— Мне придется проверить каждую могилу? — мрачно спросил я у Жоффре.

— Молчи. Я думаю.

— Нет, — сказал он через минуту, — ищи отдельно расположенные плиты. Дальше на восток.

Испытывая недостаток энтузиазма, я двигался между выступов. Мое внимание привлекла отдельно лежащая плита, почти заросшая травой. Виднелись едва различимые контуры.

— Это место?

— Откуда я помню! — разозлился дух, — но…как будто…

Используя меч Жоффре в качестве заступа, и помогая ему кинжалом, я разгребал песок и камни, под жалобный вой рыцаря. Дело шло медленно, а я, в общем, и не торопился. Мой разум притупился как меч Жоффре, ничто не волновало меня. Желание отделаться от надоедливого духа двигало мной. Убрав слой земли и дерна, я с трудом сдвинул тяжелую крышку надгробия. Дух отделился от меча, и молча встал за моей спиной, обдавая меня сверхъестественным холодом. Скелет древнего воина покоился в гробнице. Всего лишь малой части праха и одной фаланги пальца руки не хватало этим останкам. Суеверное чувство овладело мной.

Вдруг, круглое навершие на рукояти древнего меча открылось, и в нем засиял ослепительным светом удивительной красоты солнечно-желтый камень! Трудно точно описать его сияние. Свет божественно прекрасный шел от сего минерала. Я такой уже видел однажды. В этом я был уверен. Где?! Мое тело, словно молнией пробило! Все! Ко мне вернулась утраченная память. Образы близких и знакомых мне людей понеслись сумасшедшим потоком в голове. Я вспомнил свое прошлое. Вспомнил себя, жизнь в Ларотуме, вспомнил отца, Брэдов, Родрико, Гартулу, маркизу Фэту, я вспомнил смерть друзей, и свой позор.

Теперь я понял, что значит трехголовый лев, выбитый в камне. Я нахожусь в Тимэре, государстве в восточной части материка, граничащем с Анатолией и Ларотумом. Это известное, очень древнее место, про которое складывали легенды, — оплот рыцарей, отстоявших когда-то свою землю от нашествия воинов из Кильдиады.

Мысли мои сумбурно перемешались. О боги! Что вы со мной сделали! Я был так ошеломлен, что забыл, зачем пришел сюда. И требовательный назойливый голос духа вернул меня к действительности.

— Очнись! Ты должен закончить начатое.

— Но что все это значит?

— Со временем поймешь, а сейчас не время поддаваться ностальгии, действуй!

— Что я теперь должен сделать?

— Положи мощи из меча в могилу.

Я так и сделал. Открутив основание рукояти, я высыпал прах воина в могилу.

— Так, теперь вытащи оттуда свиток. Он должен быть под моими останками в футляре.

— Свиток, свиток…

Я долго копался, перебирая истлевшие мощи воина, прежде чем наткнулся на деревянный, "обшитый" серебром футляр, сделанный в виде трубки. Осторожно я откручивал крышку.