форменном лагере интернированных во Флориде, под Делрэй-Бич, среди других разоренных стариков, кокосовых пальм и облезлой штукатурки. — Давайте уж, наверно…

Кристи сурово глянула на него, и Дэниэл умолк. Зажигалка выскочила из панели, Суин протянул к ней дрожащую руку; пришлось в напряженном молчании смотреть, как он пытается прикурить. В груди у него что-то клокотало. Спустя несколько секунд пара жалких засохших волокон, которые удалось поджечь Суину, вывалились из сигареты прямо ему на брюки. Материя затлела. Суин шлепнул себя по бедру, не спуская злобного взгляда с замка, словно тот или его обитатели каким-то образом спровоцировали поджог его штанов.

— Думаю, мистер Суин, нам стоит его посмотреть, — сказала Кристи.

Суин покрутил головой. Снова уставился на дом. Набрал в грудь воздуха.

— Ну ладно, давайте, — произнес он, открыл дверцу и вышел из машины, опасливо косясь на замок.

Дэниэл и Кристи задержались у «мерседеса», перешептываясь.

— Можно подумать, он привидение увидел, — заметила Кристи, застегивая свою белую кофту на верхнюю пуговицу. — Выглядит ужасно.

— А интересно, на нашей свадьбе он лучше выглядел?

Как понял Дэниэл, Боб Суин присутствовал на их свадьбе позапрошлым летом, но этот далекий день помнился Дэниэлу очень смутно. Собственно, даже в момент этого судьбоносного события ему казалось, что все происходящее имеет к нему лишь косвенное отношение. На умеренно-помпезной церемонии гражданского бракосочетания с Кристи, которая состоялась на лужайке в парке Лорельхерст, он чувствовал себя не столько героем дня, сколько туристом, который, заблудившись в чужой стране, был вовлечен в торжественную процессию адептов какой-то варварской, непостижимой религии. Боба Суина и его импозантную жену Монику он помнил не лучше, чем Билла и Сильвию Бонд, Роджера и Эвелин Холсеппл, Ральфа и Бетси Линдстром, или всех прочих из трех сотен импозантных старых друзей семьи невесты, которые и составляли большинство гостей. Дэниэл знал, что Суин учился с его тестем в университете, а теперь иногда играет с ним в гольф, и успел подметить, что при упоминании этой фамилии в гостиных всегда распространялся какой-то незримый дымок дурных вестей, но так и не уяснил, в чем причина, — то ли у Суина жена-алкоголичка, то ли сын-сайентолог, то ли ему самому из-за опухоли удалили половину левого легкого…

— Не буду врать, — сказала Кристи, — я его на нашей свадьбе не помню. Я вообще Суинов плохо знаю. Немножко помню, как он выглядел, когда я была маленькая, вот и все.

— Тогда неудивительно, что теперь у него вид ужасный, — и Дэниэл сделал шаг назад, чтобы полюбоваться Кристи: ей очень шло элегантное зеленое платье от Виттадини. Она недавно сделала эпиляцию, и гладкая кожа на ее голых ногах, озаренная солнцем, буквально сверкала; у туфель были ажурно вырезанные носы, и сквозь отверстия виднелись тонкие пальчики с ногтями, выкрашенными розовым лаком. — Зато у тебя чудесный.

Она улыбнулась, и зрачки у нее расширились, заволакивая глаза мраком. — Вчера мне с тобой очень понравилось.

— И мне тоже, — не замедлил с ответом Дэниэл. Вчера вечером они легли на кровать валетом, поверх пухового одеяла, и под тихое воркование Ала Грина, при свечах массировали друг другу ступни, натирая их ароматическим маслом. Это упражнение им порекомендовал психотерапевт — посоветовал практиковать ласки, не содержащие никаких элементов агрессии. Вспомнив вчерашнее, Дэниэл невольно покраснел: во время массажа он ровным счетом ничего не испытал — разве что мучительную неловкость. Как ни печально, женские ступни вообще и ступни жены в частности его совершенно не возбуждали. Даже умащая благовониями грациозные ножки самой Семирамиды или Хеди Ламарр, он остался бы холоден.

Думая об этом, Дэниэл запустил руку под подол платья Кристи, намереваясь игриво чиркнуть пальцем по ее гладкому, упругому бедру, но Кристи шевельнулась, и кисть Дэниэла каким-то непостижимым образом застряла между ее ногами наподобие распорки, словно пытаясь удержать открытыми двери лифта.

— Фу, — скривилась Кристи, — зачем так грубо?

— Извини, — сказал Дэниэл.

Они присоединились к мистеру Суину у ворот дома.

— Кто такой Герман Силк? — спросил Дэниэл, когда они поравнялись с благопристойной табличкой в форме щита.

— Кто такой Герман Силк? — повторил Суин с какой-то непонятной горечью. — Хороший вопрос.

Дэниэл решил, что это намек на двусмысленную славу Силка в локальном масштабе: какие-нибудь махинации с недвижимостью или судебная тяжба. Дэниэл пытался следить за местными скандалами — главной темой для разговоров в доме Кайтов, но ему это не всегда удавалось: такие беседы обычно велись за щедрыми порциями «Канадиан клаб» с содовой.

— Ну, насмешили, — вздыхал Суин.

Когда они подошли к двери, мистер Суин тщетно сражался с висячим кодовым замком. Перепробовал несколько шифров, а затем с озадаченной миной, свойственной дряхлым старикам или маленьким детям, достал из кармана свои собственные ключи и попытался воткнуть один из них в замочную скважину.

— Смешно, — пробормотал Суин, когда эта безумная затея тоже оказалась напрасной. — Герман Силк. Ха!

Кристи покосилась на Дэниэла, безмолвно прося прощения за то, что втянула их в эту гиблую затею. Дэниэл в ответ улыбнулся и, по своему обыкновению, театрально пожал плечами, что означало: «Прощаю, но еще припомню».

— Э-э, мистер Суин, может быть, вы мне скажете шифр? — сказала Кристи, оттеснив его от замка. У этой женщины, способной по несколько часов лежать и слушать пение преподобного Ала Грина, покуда Дэниэл отчаянно, словно вызывая джинна, тер ее масляные ступни, — у этой женщины все-таки начало истощаться терпение. В сердце Дэниэла зашевелилась слабая надежда: еще немного, и им придется отказать несчастному мистеру Суину, отказаться от покупки дома и от всей затеи Кристи с исследованием и разрешением их общей проблемы. Дэниэл надеялся: теперь, когда все пошло наперекосяк, они смогут без лишних заморочек остаться в своей квартире на Куин-Энн-Хилл и вернуться к его любимой стратегии — сделать вид, что у них все в порядке.

Суин продиктовал Кристи шифр цифру за цифрой. Кристи нажимала на кнопки. Даже замок подергала — он не поддался.

— Вы уверены, что мы не ошиблись адресом? — спросила она.

— Как же, ошиблись! — отрезал Суин. Его лицо вдруг покраснело, тон в тон пачке «Пэлл-Мэлл». Посторонний наблюдатель решил бы, что Суин обижен на Кристи и Дэниэла, по горло сыт невыполнимыми требованиями и садистскими насмешками, которыми они допекают его уже сорок лет. — Что вы все ко мне лезете со