[Май 1968]
СОНЕТ ДУШЕ И ТРУПУ Н. ЗАБОЛОЦКОГО
Есть легкий дар, как будто во второй
счастливый раз он повторяет опыт.
(Легки и гибки образные тропы
высоких рек, что подняты горой!)
Однако мне отпущен дар другой:
подчас стихи — изнеможенья шепот,
и нету сил зарифмовать Европу,
не говоря уже, чтоб справиться с игрой.
Увы, всегда постыден будет труд:
где, хорошея, розаны цветут,
где, озвучив дыханием свирели
своих кларнетов, барабанов, труб,
все музицируют — растения и звери,
корнями душ разваливая труп!
[Май, вечер, 1968]
" Вторая, третия печаль… "
Вторая, третия печаль…
Благоуханный дождь с громами
прошел, по-древнему звуча,
деревья сделались садами!
Какою флейтою зачат
твой голос, дева молодая,
вокруг тебя, моя Даная,
как весело горит свеча!
Люблю тебя, мою жену,
Лауру, Хлою, Маргариту,
вмещенных в женщину одну.
Поедем, женщина, в Тавриду:
хоть я люблю Зеленогорск,
но ты к лицу пейзажу гор.
[Июнь] 1968
" Вспыхнул жук, самосожженьем "
Вспыхнул жук, самосожженьем
кончив в собственном луче.
Длинной мысли продолженьем
разгибается ручей.
Пахнет девочка сиренью
и летает за собой,
полетав среди деревьев,
обе стали голубой.
Кто расскажет, как он умер?
Дева спит не голубой.
В небесах стоит Альтшулер
в виде ангела с трубой.
[Лето] 1968
" Альтшулер, мой голубчик голубой "
Альтшулер, мой голубчик голубой,
ты надо мной поплачь, я над тобой.
Спаси меня, и я тогда спасу
твои печали и твою красу.
Я в городе в чужом, в чужом дожде,
я в нем ищу тебя, хоть нет тебя нигде,
нет оттого, что как-то за трубой
ты слился с небом, столь ты голубой.
[Сентябрь 1968 Москва]
ОСЕНЬ 1968 ГОДА
Прислонившийся к дубу дверей
вижу медь духового оркестра,
темный лак и карет и коней,
от мундиров, шелков и ливрей
здесь в саду и тревожно и
тесно.
Только нет ни того, ни того,
только шум тишины листопада,
ну, да Боже мой, что еще
надо,
ведь иначе и быть не могло!
1968
" Хорошо гулять по небу, "
Хорошо гулять по небу,
что за небо! что за ним?
Никогда я в жизни не был
так красив и так маним!
Тело ходит без опоры,
всюду голая Юнона,
и музыка, нет которой,
и сонет несочиненный!
Хорошо гулять по небу.
Босиком. Для моциона.
Хорошо гулять по небу,
вслух читая Аронзона!
1968
" Приближаются ночью друг к другу мосты, "
Приближаются ночью друг к другу мосты,
и садов и церквей блекнет лучшее золото.
Сквозь пейзажи в постель ты идешь, это ты
к моей жизни, как бабочка, насмерть приколота.
[1968]
" Погода — дождь. Взираю на свечу, "
Погода — дождь. Взираю на свечу,
которой нет. Не знаю состоянья,
в котором оказаться я хочу,
но и скончаться нет во мне желанья.
Сплошное «нет». Как будто бы к врачу
пришел я показать свое страданье
и вместо ааааааа я нееееееет ему мычу,
и нету сил мне оборвать мычанье.
Но мы способны смастерить сонет,
сбить доски строчек гвоздиками рифмы.
На этот труд два полчаса убив, мы
не просчитались: гроб есть и скелет.
Убитый час мы превращаем в гроб
и, прежде чем закрыть, целуем в лоб.
1968
" Есть между всем молчание. Одно. "
Есть между всем молчание. Одно.
Молчание одно, другое, третье.
Полно молчаний, каждое оно —
есть матерьял для стихотворной сети.
А слово — нить. Его в иглу проденьте
и словонитью сделайте окно —
молчание теперь обрамлено,
оно — ячейка невода в сонете.
Чем более ячейка, тем крупней
размер души, запутавшейся в ней.
Любой улов обильный будет мельче,
чем у ловца, посмеющего сметь
гигантскую связать такую сеть,
в которой бы была одна ячейка!
1968 (?)
" Как бы скоро я не умер, "
Как бы скоро я не умер,
все ж умру я с опозданьем.
Я прикован к этой думе
зря текущими годами.
Я прикован к этой думе.
Все другие — свита знати.
Целый день лежу в кровати,
чтобы стать одной из мумий.
1968 (?)
" О, как осення осень! Как "
О, как осення осень! Как
уходят вспять свою река!
Здесь он стоял. Ему коня
подводят. Он в коня садится
и скачет, тело удлиня…
Во всех садах осталось листьев
еще на два таких же дня.
Потом уснул. Но и во сне,
небес и вод не разбирая,
скакал то сам, то на коне,
из края в край, один, по краю
ночного берега Невы —
она не шла из головы!
Однако мрак и непогода,
его встречавшие тогда,
и ныне здесь. Тоска и воды —
все так, как было до труда.