настоящей любви?

Это глубокомысленное замечание заставило всех рассмеяться. Пенни с удовольствием присоединилась к веселой компании.

— Ну, положим, он немного староват для меня, но зато для тебя, Софи, в самый раз. Ты же всегда говорила, что мечтаешь о высоком красивом мужчине, который осыпет тебя драгоценностями, укутает мехами и увезет в свой замок.

— Я в самом деле говорила это? — удивилась Софи. Наполовину забытые мечты, вытесненные прозаической рутиной суетливой жизни, пробудили в ее душе давно уже дремавшую струну. Она покачала головой и сказала отрывисто: — Должно быть, это было очень давно.

Софи уже почти заснула, как вдруг вспомнила, что случайный знакомый не попрощался с ними, а только пожелал спокойной ночи. Это ничего не значит, сонно говорила она себе, хотя, надо признать, утешает.

Наступило утро, и поток домашних дел смыл все ее романтические мысли. Софи с головой погрузилась в водоворот домашней и служебной суеты. Даже во время короткого пути в больницу мысли ее были заняты братом Люком, который учился на последнем курсе медицинского факультета в Эдинбургском королевском университете. Очень способный молодой человек. Ему двадцать два, он почти на четыре года младше нее. Она исправно посылала брату деньги, чтобы тот мог учиться. Еще год — и он станет врачом, тогда-то можно будет подумать об образовании Пенни, а позднее и Бенджамина. Мрачноватая мысль о том, что к тому времени ей будет уже под сорок, на мгновение затмила ее радужные мечты о будущем Пенни и Бена, но она не принадлежала к типу женщин, привыкших жалеть себя. В полном порядке, как всегда веселая, вошла она в санитарную, а затем в операционную. Все было готово к операции. Медсестра из их бригады делала последние приготовления.

Софи принялась заправлять нитками иглы. Из санитарной комнаты до нее доносился приглушенный шум мужских голосов. Первой на сегодня была запланирована сложная операция по резекции поджелудочной железы и двенадцатиперстной кишки. Оперировать будет мистер Джайлз Радклифф — главный хирург-консультант, а ассистировать ему, вероятно, запасной хирург отделения Билл Эванс, совсем недавно закончивший обучение и прилагающий все усилия, чтобы угодить главному хирургу. Он еще очень нуждался в скромной помощи Софи, которая безропотно исполняла в операционной все его немые, посредством взглядов и кивков, указания, с тем чтобы в нужный момент требуемый инструмент был в его руке. В комнату вошли не два, как обычно, а три хирурга. Софи подняла голову, чтобы поздороваться, но «доброе утро» так и застыло у нее на устах. Третьим хирургом оказался тот самый мужчина с «бентли». Его бледно-голубые глаза невозможно было не узнать, несмотря на то что он уже облачился в маску и халат. Все трое пристально смотрели на нее — Софи была не в состоянии понять, что выражали их глаза.

Глава 2

Хирурги засновали по операционной, желая убедиться, все ли готово к операции. Мистер Радклифф бросил беглый взгляд на пациента и обратился к сестрам:

— Софи, это профессор Ионхер Максимилиан ван Остервельд — он будет оперировать сегодня утром. — И повернулся к высокому человеку рядом с собой: — Макс, это мисс София Гринслейд, старшая операционная сестра.

Представленные посмотрели друг на друга из-под масок. Красивые ореховые глаза Софи, широко раскрытые от удивления, встретились с его холодными голубыми. Она сказала что-то, должно быть какой-нибудь пустяк, — вернее, пробормотала. Ионхер ван Остервельд спросил ее:

— Как дела?

По голосу чувствовалось, что, в сущности, это его не очень-то интересовало, так, чистая формальность, не более. Через мгновение он повернулся к пациенту.

У Софи не было времени размышлять, почему сердце ее так колотится и горят щеки. Годы медицинской практики и дисциплинированность помогли ей преодолеть смятение; она подала Биллу Эвансу баночку с тампонами, а мистеру Радклиффу — большую стерильную простыню, которую хирурги расстелили с тщательностью заботливой хозяйки, покрывающей стол своей лучшей скатертью. Простыня полностью укрыла безмолвного больного, оставив лишь маленький участок кожи, предназначенный для разреза. Сидя за столиком, уставленным всевозможными баночками с тампонами, заложенным стопками полотенец и рядами зажимов, Софи спокойно ожидала начала операции.

— Приготовьтесь, — сказал анестезиолог.

Софи была и без предупреждения готова, в любой момент ожидая команды: «Начинайте, сестра». На столике в нужной последовательности разложены скальпели, тампоны, салфетки и зажимы для артерий. Наконец такая команда была получена. Мистер Радклифф протянул руку за скальпелем, и Софи предоставила Биллу заниматься мышцами. Она быстро оглядела операционную. Штат медсестер был отлично подобран — все прилежно выполняли свою работу. Она кивнула по очереди каждой из сестер, брови ее были подняты. Все до одной внимательно следили за ней. За спиной Софи услышала шепот:

— Молокосос!

Включили свет. Софи передала Биллу стерильный наконечник. Молодой хирург выглядел взволнованным, так как, похоже, ему нечего было делать. Он с удовольствием взял наконечник, обрадованный, что опять вовлечен в работу. Софи проверила зажимы и иглы, предназначенные для зашивания кишок, промыла и продезинфицировала использованные щипцы, подала их хирургу, потом взглянула на Ионхера ван Остервельда. Он смотрел перед собой, мягко пальпируя кишечник. Всем своим видом доктор давал понять, что глубоко поглощен этой деликатной задачей. Наконец он перевел взгляд на мистера Радклиффа:

— Я думаю, стоит попытаться, — как вам кажется?

Софи проследила, как мистер Радклифф проделал то же, что и Остервельд, и кивнул. Она поймала на себе взгляд одной из сестер и молча опустила глаза. Сестра наполнила банки свежим соляным раствором и отошла за новой его порцией: операция обещала быть долгой. Скоро надо будет поменять ваколитер; Софи подняла вверх палец, и младшая сестра быстро отправилась за стерильными инструментами. Хирурги работали в унисон, тихо переговариваясь между собой. Голландец рассекал скальпелем ткани с изящным мастерством; Софи опять подняла палец — сестра подошла к краю стола, в руках она держала лоток, чтобы принять результат кропотливой работы голландского хирурга. Он прогнулся назад, разминая свою длинную спину, потом опять склонился над пациентом. Раздался голос мистера Радклиффа:

— Ты слишком высокий, Макс, по меньшей мере шесть футов. Жаль, не можешь поделиться с Софи и дюймом. Ей приходится стоять на скамейке — ты бы понял, о чем я говорю, если бы увидел ее стоящей на земле.

— Я прекрасно понимаю,