аппарату, взглянул на счет: ростбиф — доллар восемьдесят, кофе — десять центов.

Поль аккуратно положил счет на стойку и вынул десятицентовую монету.

— Кофе был очень хорошим, — сказал он спокойно, — а вот ростбиф ледяной, так же как картофель и подливка. Есть невозможно. Плачу только за кофе.

— Сейчас узнаем, — сказал Джимми-Джо, сползая с высокого сиденья. — Подождите здесь.

Он прошел вдоль стойки на кухню, где находился не более пяти секунд.

— Моя жена готовила, мистер. Она говорит, ваша еда была горячей.

— А я утверждаю, что она была холодной, — возразил Поль.

—Что же, моя жена, по-вашему, лжет? — спросил Джимми-Джо.

— Что за шум? — услышал Поль знакомый голос.

Обернувшись, Поль увидел полицейского-мотоциклиста.

— Быстро вы здесь очутились, — сказал Поль.

— Донни-Джордж, этот посетитель отказывается оплачивать счет, — обратился Джимми-Джо к полицейскому. — И к тому же обвиняет мою жену во лжи.

— Неприятностей ищете, мистер Хамлинг? — процедил коротышка, угрожающе положив руку на пистолет. — Предлагаю заплатить и извиниться перед тетей Мартой.

Поль, помедлив, извлек из бумажника два доллара. Джимми-Джо сгреб монеты, оставив лишь десятицентовик.

— Возьмите сдачу, мистер.

— Отдайте его официантке на чай, — сказал Поль. Затем вынул еще доллар и положил его на стойку. — А этот отдайте жене… с моими извинениями, — добавил он.

— Что ж, мистер, очень любезно с вашей стороны, — сказал Джимми-Джо.

— Рад, что вы так считаете, — ответил Поль.

Донни-Джордж открыл дверь.

— Я провожу вас до станции… чтоб с вами ничего не случилось. — Он ухмыльнулся. — Нехорошо будет, если вы все-таки попадете на дорожные работы. Нарушение правил движения не так уж и страшно. Это можно уладить. Но оскорбление действием наказуемо от шести месяцев до года. Если бы Джимми-Джо вышел из-за стойки и ударил вас за то, что вы обвинили его жену во лжи, а вы бы ему ответили… — Донни-Джордж печально покачал головой в шлеме.

Они подошли к станции техобслуживания. Поль заглянул в свою машину. Окошко для спидометра на приборном щитке зияло пустотой.

Механик читал потрепанный охотничий журнал.

— А спидометр еще не готов? — спросил Поль.

— Никак нет, — ответил механик. — Завтра достану в Спрингфильде кое-какие детали. Без них ничего не могу сделать.

— А нельзя ли?.. — Поль посмотрел на Донки-Джорджа. — Вы, вероятно, не разрешите?

— Не разрешу, — ответил Донни-Джордж. — Поэтому вам надо где-то переночевать, а гостиницы у нас нет.

— Что ж делать? — спросил Поль.

— В конце улицы через три квартала есть дом, — пояснил Донни-Джордж, — где за умеренную плату можно снять комнату на ночь.

— У вашего родственника? — спросил Поль.

— В некотором смысле. Нора, овдовев, — она была замужем за моим дядей, Джорджем-Франком, — теперь сдает комнаты, чтобы прокормиться, А Нелли, ее дочь, понятно, — моя двоюродная сестрица.

— Лучшей рекомендации не придумаешь, — сказал Поль. — А еду она готовит, или нужно будет питаться у «Джимми-Джо?»

— Что-нибудь сделает.

Двухэтажный дом был отгорожен от улицы акациями, посаженными в ряд. На одном из деревьев висела табличка: «Сдаются комнаты на день или неделю».

Поль Хамлинг с чемоданом в руке прошел по дорожке к крыльцу и постучал. Дверь открыла девушка. Ее выдающийся вперед подбородок, узко посаженные карие глаза и маленький ротик с тонкими губками смягчались милым носиком. Ей было лет пятнадцать, а возможно, и шестнадцать.

Девушка пристально осмотрела Поля с ног до головы, как это делают некоторые мужчины, разглядывая женщин,

— Вы, вероятно, Нелли, — сказал Поль. — Ваш двоюродный брат Донни-Джордж рекомендовал снять у вас на ночь комнату. Я Поль Хамлинг.

— Пусть господин заходит, — послышался голос женщины, которая мгновение спустя вышла из кухни, вытирая руки о передник.

— Вы, должно быть, тетя Донни-Джорджа, — произнес с воодушевлением Поль, — Донни-Джордж говорил, что вы можете приготовить что-нибудь поесть. У «Джимми-Джо» кончилась горячая пища.

— Могу, — сказала женщина.

Она была чуть выше и значительно полнее дочери. Волосы мать зачесывала в пучок на макушке. Ее лицо заставило Поля вспомнить официантку из ресторана «Джимми-Джо». Подойдя к большому дубовому комоду, Нора открыла истрепанную амбарную книгу.

— Сначала вам надо зарегистрироваться. Комната стоит три доллара, ужин — доллар.

— Очень умеренная цена, — пробормотал Поль, записывая свою фамилию и адрес.

— Из Чикаго? — спросила женщина. — А машина ваша на улице?

— Да, из Чикаго. Должен переждать до завтра, пока не подвезут кое-какие детали для испорченного спидометра.

Нелли прыснула со смеху.

— Прекрати, — приказала мать. — Лучше покажи постояльцу его комнату.

— Хорошо. Мистер Хамлинг, следуйте за мной.

— Ваш ужин будет готов, как только вы умоетесь, — сказала тетя Нора. — Только деньги я возьму вперед.

— Ну, конечно, — Поль отсчитал четыре доллара. — Это верно?

— Да, если не хотите воспользоваться недельными расценками.

Поль взял чемодан и пошел по лестнице за Нелли, которая уже стояла на верхней площадке.

— Двадцать пять долларов в неделю с питанием, — выкрикнула ему вслед тетя Нора.

— Нет, спасибо, — Поль посмотрел вниз. — Так долго мне здесь нечего делать.

Нелли открыла дверь.

— Это ваша комната, помыться можно в конце коридора, вон там, — показала она.

— Одну минутку, Нелли, — задержал ее Поль.

Девушка обернулась. Он протянул ей долларовую бумажку.

— За что? — подозрительно спросила она, пятясь.

— На чай, — ответил Поль.

— Это за что ж такое? — повторила Нелли, нервно хихикнув. — Я ведь ничего не сделала, а только показала комнату.

— Ты сделала больше, чем думаешь, — сказал Поль. — Ты единственный человек в Бетеле, который не стоил мне денег. А раз это так, то и ты должна иметь свой кусочек от моего долларового пирога!

— Ну, если вы так настаиваете, — произнесла Нелли, с опаской беря банкнот и скривив тонкие губки, а потом, как бы поддавшись внутреннему порыву,