послышались в его смехе нотки нервозности.

— Просто… что-то не тянет меня в джунгли. Я решил сделать все в Роще. Любая сотворенная там магия разнесется на мили вокруг.

Для большинства людей Роща — это всего лишь центр Тафтского парка. Сам парк состоит из двух дюжин акров земли на окраине города и тянется от ратуши до Музея искусств. В центре его сохранилась полоса старого леса, который растет там буквально со времен первопроходцев.

Но для живущих в городе Талантов Роща стала источником сильного притока земной магии и одним из двух мест силы во всем штате. Там растут немногие оставшиеся на Среднем Западе зачарованные деревья оньи, и, как иногда обнаруживают шастающие по парку дети, Роща гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Таланты города приложили немало усилий, чтобы Рощу не трогали жаждущие приукрасить ее дизайнеры и работники парка.

Проблема в том, что, если кто-то из тех, кто живет и не подозревает о самом существовании магии — а таких большинство, — увидит, как мы творим ритуал, у Купера возникнут крупные неприятности с властями. Некоторые — например, те фермеры, что наняли нас вызвать дождь, — знали о Талантах. Но они находились под действием заговора, который помогал им хранить секрет и не говорить с посторонними о магии. Еще в Средневековье во времена охоты на ведьм (когда погибло множество обычных женщин, а из практикующих черную магию почти никто не пострадал) старейшины Талантов решили, что чем меньше обычных людей знает о нашем мире, тем лучше.

— Если мы призовем сильную грозу, небоскребы лучше справятся с отводом молний, — добавил Купер.

Он положил правую руку мне на бедро и начал поглаживать легкими, дразнящими движениями.

— Думаю, сегодня будет очень, очень влажно.

«Ты просто хочешь заняться со мной сексом в пригороде, где кто-то может случайно наткнуться на нас в самый неподходящий момент», — подумала я и вдруг обнаружила, что губы у меня расплываются в пошловатой ухмылке, а внутренний эксгибиционист уже справился со всеми волнениями по этому поводу. Эротомансия очень помогала в работе с природными силами. Я взяла руку Купера и положила на свою левую грудь, чтобы он почувствовал, как набухает под тонкой футболкой сосок.

— Да вы понятия не имеете, о чем болтаете, миста Маррон, — ответила я. — Мне сдается, вы хотите меня обмануть. Думаю, вы собираетесь засунуть в меня свой большой член и заставить меня кричать.

Его пальцы нежно сжали мой сосок; по спине побежали мурашки наслаждения.

— Прекрати говорить, как шлюха-южанка… а то я не выдержу.

— Да что вы, миста Маррон, а вы разве не этого хотите?

— Я хочу остановить машину, распластать тебя на капоте и взять прямо здесь, на виду у всех.

В его глазах уже горел знакомый безумный огонек возбуждения — он не шутил. Он собирался сделать это в свете фар встречных машин, а водители грузовиков будут пялиться в зеркала заднего вида на скорости семьдесят миль в час. И он сумеет довести нас обоих до оргазма прежде, чем появится дорожный патруль, а даже если и не сможет, вызовет мираж, и полицейские будут думать, что машина припаркована в милях от нашего настоящего местонахождения.

«Ты еще можешь остановить его, — подумалось мне. — Убери его руку и положи обратно на руль».

Но вместо этого я крепче сжала его ладонь и сказала:

— Я хочу тебя.

А во всем виноваты кошмары. Я знала, что он просыпается полубезумным от облегчения — оттого, что жив, что руки-ноги на месте, — и его преследует желание накрыть нас обоих забвением оргазма на виду у богов, монстров и людей.

Я чувствовала себя так же. Купер всегда отличался некоторой склонностью к эксгибиционизму, но и я привыкла к этому за год кошмаров — наши игры стали для меня своеобразным способом показать тьме средний палец. Тьма могла унести нас в мир снов и мучить там, могла убить нас тысячью разных способов и оставить дрожать на простынях, могла искалечить, научить бояться сна, но ей не сломить нас. Мы не позволим.

Стоило Куперу поставить ногу на педаль тормоза, мой хорек вывернулся из рук, вспрыгнул мне на грудь и укусил Купера за большой палец.

— Черт! — Купер отдернул руку.

Хорек, блестя глазками-бусинками, заверещал на нас обоих.

Я засмеялась:

— Думаю, он не хочет, чтобы мы занимались глупостями, пока не сделаем работу.

— Только хорька-дуэньи мне не хватало, — проворчал Купер. — Но по крайней мере, это признак разумного восприятия. Он уже с тобой говорил?

— Пока нет. Это плохо? Может, я не того выбрала?

— Ты же почувствовала сильную связь с ним в приюте для животных?

Я задумчиво поджала губы. Мы обошли десятки приютов и зоомагазинов, выискивая мне фамильяра. Птицы, змеи, крысы, кошки, лягушки, собаки, кролики, игуаны… к тому времени, как мы добрались до Общества защиты хорьков, у меня уже голова шла кругом. Когда сотрудник общества сунул мне в руки второй по счету гладкий комочек меха, по позвоночнику побежало тепло. И я даже подумать не успела, как выпалила вслух: «Вот он! Давай возьмем этого».

И если честно, я рассчитывала на кошку или собаку. Хорек мне попался очаровательный, не спорю, но стоило выпустить его из клетки, как он тут же находил самое труднодоступное место в доме и забивался туда. Например, под матрас или в провода за холодильником. Дошло до того, что Куперу пришлось сочинить заклинание для призыва хорьков.

И в довершение всего хорек вонял. Я несколько раз в день мыла руки, чтобы избавиться от запаха мускусного жира, который покрывал его шерсть. Купер отказывался делать наговор-дезодорант, потому что считал, что хорек должен пахнуть хорьком, а я просто капризничаю. Пришлось смириться с запахом и ждать, пока случится волшебное превращение.

— Мне показалось, что да. Но откуда мне знать, что я должна была почувствовать, если я никогда раньше этого не чувствовала?

— Просто почувствуешь, и все, — пожал плечами Купер. — Я видел, как несколько десятков учеников выбирали своих первых фамильяров, и не заметил ничего необычного. Пока не стоит волноваться. Он еще маленький. Иногда фамильярам требуется некоторое время, чтобы их способности пробудились. Возможно, ему надо почаще иметь дело с магией.

Купер прищелкнул пальцами, и встроенное в приборную доску радио ожило, стрелка настройки поползла к частоте его любимой радиостанции. Там заканчивалась композиция «Лестница на небеса».

— Я надеюсь, что все наши ночные пташки уже нашли свой кусочек неба, даже несмотря на жару, — зазвучал бодрый голос диджея. — Разве вы не мечтаете сейчас о Рождестве? Как вам немного Рождества в июле? Песня Дуга и Боба Маккензи поможет вам вспомнить о