тенички, нашептывая: «Это место непременно следует посетить, оно — средоточие контрастов».

К восьми часам весь Дождегорск наполнился шубками, выкрашенными в цвет меда или конского каштана, скроенными так, что их развевало, будто они были сшиты из более легкого материала. Откуда такая роскошь? Где ее истоки? Эти деньги делались где-то за пределами планеты, это были деньги больших корпораций. Каким бы жестоким способом ни добывались эти средства, вы не могли не восхищаться красотой этих шубок, их роскошным глянцем.

Вскоре после того, как последняя кошка исчезла в недрах города, в баре появилась клиентка Джека.

И если Джек вернулся весь в грязи, она пришла чистенькая и опрятная. С виду она никак не изменилась, только чуть горбилась, и на ее лице было застывшее выражение. Руки она засунула в карманы своей шубы. Все вещи были при ней, но она ступала осторожнее, чем раньше, смотрела только вперед, будто ей было больно поворачивать шею, или как будто она старалась не замечать каких-то вещей, которые мог захватить краешек глаза. Трудно сказать что-либо определенное о состоянии человека по такой манере поведения. Она аккуратно устроилась за столиком у окна, закинула ногу на ногу и тихим голосом заказала коктейль. Потом она сказала:

— К кому можно обратиться, чтобы передать тому человеку вторую часть его денег?

Антуан с готовностью повернулся к ней, предложил:

— Я могу передать.

— Одну минутку, — перебила его Лив Хула. Женщине в меховой шубе она сказала: — Джек недорого берет. Он решил, что вы там погибли. Ничего вы ему не должны.

— И все же, — сказала женщина, — я считаю, что он должен получить свои деньги полностью. Вот они. А со мной ничего не случилось, я вам точно говорю. — Она перевела взгляд в какую-то даль. — Похоже, меня как-то покоробило, что на свете существуют такие мерзкие вещи.

Лив Хула всплеснула руками.

— Зачем они приходят сюда? — спросила она громко, обращаясь к толстяку Антуану. И добавила до того, как он успел ответить: — Бросают свою экскурсию и все удобства и оказываются рано или поздно вот в этом баре. Они всегда находят нашего Джека.

— Ну, Джека не надо трогать, — сказал инопланетянин.

— Джек — джокер, как и ты, Антуан.

Антуан вскочил со стула, как будто собираясь выступить с опровержением, но его хватило только на то, чтобы пожать плечами. Клиентка Джека подбодрила его слабой улыбкой, но затем перевела взгляд куда-то в пустоту. Повисла тишина, но через минуту, с шумом отодвинув стул, Ирена подошла к столику, который стал центром событий. Уретановые туфельки моны простучали по деревянному полу. Она уже вытерла слезы и подкрасила губы. Джо по прозвищу Лев отошел в прошлое. Что ждет ее впереди, куда направит она свою кипучую энергию? Перед Иреной открывалось новое будущее, никто не сомневался, счастливое и беззаботное. У нее, конечно, были свои соображения на этот счет. Правда и то, что многие годы Ирена будет хранить память о Джо в глубине души; она знала себя — что она из тех, кто умеет помнить.

— Какая милая шубка, — сказала она, протягивая руку.

Женщина пришла в некоторое замешательство. Затем она пожала протянутую руку и сказала:

— Спасибо. Вам нравится?

— Очень красивая, и она мне очень нравится, — повторила Ирена. Она кивнула, как будто собираясь что-то добавить, но вдруг вернулась на свое место и, сев, стала вертеть в руках свой стакан. Она обратилась через весь зал к Лив Хуле: — Не надо судить его слишком строго, милая. В конце концов, он всего лишь мужчина.

Трудно было определить, какого мужчину она имела в виду.

— Мне все-таки кажется, он должен получить свои деньги, — подала голос женщина в шубе. Никто не откликнулся, и тогда она выложила на стол перед собой пачку — банкноты крупного достоинства. — Как хотите, вот это для него.

— Бог ты мой, — сказала Лив Хула. И окликнула инопланетянина: — Антуан, еще выпьешь?

Но толстяк к этому времени решил, что хватит ему терпеть то отношение, которое он встретил здесь. Он — просто человек, который хочет найти свое место, человек, который повидал не меньше, чем другие, даже больше, чем некоторые. Его раздражало, что никто его не слушает. Он вспоминал то время, когда летал на сверхскоростных ракетах, о всех планетах, на которых побывал тогда, о вещах, которые видел там. Свежее Дыхание, Танец Шамана и Четвертина, Примроза Два и Солнечная Тысяча: он рассыпал себя, словно горсть монет, по всем звездам Лукоморья, до самой Радиотехнической Бухты. Он забирался в самые глубины космоса в те дни. Вместе с Эдом Читайцем они прокатывались волной по искривленному пространству. У него была своя ракета, он назвал ее Цыпка Кино. Но его угнетали одиночные полеты.

На планете Санта Муерте он надышался чего-то такого, что отразилось на легких и на сознании, так что он не мог сообразить потом, что к чему. Так приходилось платить за звание звездного летчика.

Какого черта, подумал Антуан. С собой не унесешь того, что было в прошлом.

По крайней мере он простился с этим баром, видит утреннее солнце и направляется куда-нибудь туда, где можно дышать полной грудью, — в Денежный Стан лежит его путь, где сказочная страна торговых рядов простирается к югу от Прямого проезда, за космопортом и еще дальше к морю. Он щурил глаза от слепящего света, который отражала издали поверхность моря. Он найдет себе работу. Он встретит людей, которые, улыбаясь, действительно рады видеть тебя.

Когда он ушел, в баре Лив Хулы воцарилась тишина. Тенички одна за другой беззвучно отделились от потолка и полетели к женщине в меховой шубе, и женщина встретила их рассеянным взглядом. Запахи поползли из кухни и всех отдушин. Похоже, что каждую из трех женщин беспокоили какие-то свои мысли. Время от времени одна из них подходила к двери и смотрела вдоль улицы в сторону дивнопарка, где беззвучно клубился загадочный туман, сотканный дневными химическими испарениями, а другие с надеждой следили за ней взглядом.