микрофон на наушнике, и, таким образом, даже самый тихий голос улавливался микрофоном и воспроизводился слуховым аппаратом. Так в дрожащих руках Генри родился Конфидо, лучший друг каждого, готовый к продаже.
— Ты не ослышалась, — сказал новый Генри, — целый миллиард! Это по шесть долларов с прибора для каждого мужчины, женщины и ребенка в Соединенных Штатах.
— Я хочу понять, что это за голос в приборе, — сказала Элен.
На секунду Элен забеспокоилась.
Генри отмахнулся от вопроса и сел за стол.
— Что-то происходит с тем, как соединяются уши и мозги, — сказал он с полным ртом, — пройдет время, пока это поймут. Сейчас главное запустить Конфидо в продажу и начать жить, а не существовать.
— Это мы? — спросила Элен. — Этот голос — это мы сами?
Генри пожал плечами.
— Я не думаю, что это Бог, и вряд ли это Голос Америки. Почему бы не спросить самого Конфидо? Я оставлю его сегодня дома, у тебя будет прекрасная компания.
— Генри, разве мы прозябали?
— Конфидо так не считает, — Генри встал и поцеловал жену.
— Хорошо, я думаю, все-таки не прозябали, — сказала она рассеяно.
— Черт меня возьми, если мы не начнем сейчас! — сказал Генри. — Мы должны это самим себе. Конфидо так сказал.
Элен была в трансе, когда кормила двоих детей и отправляла их в школу. Она пришла в себя только после того, как ее восьмилетний сын Пол заорал в переполненном школьном автобусе: «Эй, мой папа сказал, что мы будем богаты, как Крез!» Когда дверь школьного автобуса закрылась за ним и его семилетней сестрой, Элен опять погрузилась в забвение в кресле-качалке перед кухонным столом, ни в раю, ни в аду. Ее путаные мысли выходили наружу через небольшое отверстие, где фильтром был Конфидо, который лежал рядом с немытой посудой. Зазвонил телефон. Это был Генри, который только что добрался до работы. — Как дела? — спросил он, сияя. — Как всегда. Только что запихнула детей в автобус. — Как проходит первый день с Конфидо? — Я его все еще не включала, Генри. — Тааак. Давай-ка. Мне нужно проверить товар. К ужину я жду полный отчет. — Генри, ты еще не уволился? — Единственное, что мне помешало — отсутствие печатной машинки, — засмеялся он. — Человек в моем положении не увольняется, просто сказав об этом. Он увольняется документально. — Генри, подожди, пожалуйста, всего пару дней? — Зачем? — недоверчиво спросил Генри. — Куй железо, пока горячо. — Просто, чтобы быть в безопасности, Генри. Пожалуйста! — А чего бояться? Он работает как часы. Он лучше, чем телевидение и психоанализ вместе взятые. Не беспокойся, — Генри начал раздражаться. — Включи Конфидо и перестань волноваться. Он специально для этого сделан. — Я, просто, считаю, что нам надо побольше о нем узнать. — Да, да, — невероятно раздраженно сказал Генри. — Хорошо, хорошо, да, да. Увидимся. Элен расстроилась из-за того, что испортила Генри настроение. Она стала злиться на себя и, чтобы показать свою преданность и доверие, включила Конфидо, вставила наушник и стала заниматься домашними делами. «Что же это такое, все-таки? — подумала она. — Что такое Конфидо?» — Твой способ заработать, — ответил Конфидо. Это все, что Конфидо говорил о себе. Она переиначивала вопрос несколько раз за весь день, и каждый раз он говорил, что деньги приносят счастье. — Как сказал Кин Хаббард[1], — шипел Конфидо, — бедность не позор, но большое свинство. Элен засмеялась, хотя слышала эту цитату раньше. — Послушай, ты ... — сказала она. Все ее аргументы были ничтожными. Конфидо умел говорить так, что она всегда с ним соглашалась, несмотря ни на что. — Миссис Боверс, Эле-ен, — позвала снаружи миссис Финк, их соседка, чья дорожка проходила вдоль спальни их дома. Финк заводила двигатель своей новой машины под окном ее спальни. Элен перегнулась через подоконник. — Я здесь, — сказала она. — Вы отлично выглядите. Это новое платье? Оно подходит к вашему лицу. Большинство женщин не могут носить оранжевый. — Потому что у них лица, как у салями, — отрезал Конфидо. — А что вы сделали с волосами? Мне нравится. Подходит к овальному лицу. — Как заплесневевшая купальная шапочка, — продолжил Конфидо. — Я собираюсь в центр, может вам там что-нибудь надо? — спросила Финк. — Как здорово, что вы обо мне заботитесь, — поблагодарила Элен. — И тут мы вместе подумали, что она хочет поболтать о своей новой машине, новой одежде и новой прическе, — сказал Конфидо. — Я, кажется, я немного поторопилась, потому что Джордж собирается забрать меня на обед в Бронзовую Комнату, — сказала Финк. — Мужчина должен время от времени уходить от своей секретарши к жене, — сказал Конфидо. — Редкие раздельные каникулы сохраняют романтику многие годы. — Ты не одна, дорогая? — спросила Финк. — Я тебя отвлекаю? — Эээээ, одна, — ответила Элен. — Ты себя так ведешь, как будто слушаешь кого-то или что-то. — Я? — спросила Элен. — Странно. У тебя богатое воображение. — Воображение, как у кабачка, — парировал Конфидо. — Мне надо спешить, — сказала Финк, заводя свой великолепный двигатель. — Не пытайся от себя убежать, — сказал Конфидо. — Это невозможно, даже на Бьюике. — Спасибо, спасибо, — ответила Элен. «Она действительно прекрасна, — сказала Элен мысленно Конфидо. — Я не понимаю, зачем ты говорил такие отвратительные вещи». — Ааааааааа, сказал Конфидо. — Вся ее жизнь направлена на то, чтобы другие женщины себя чувствовали двухцентовыми монетами. «Хорошо, ей больше ничего не остается, но она безобидная». — Безобидная, безобидная, — сказал Конфидо. — Конечно, она безобидная. Безобидность ее мужа и всех остальных совсем сломала ее. И, если ты пришла к такому великодушному выводу, что же ты оставила для себя? Что же ты думаешь про все окружающее? «Все, я больше не хочу с тобой разговаривать», — сказала Элен и потянулась за наушником. — Почему нет? — спросил Конфидо. — У нас с тобой вся жизнь впереди, — захихикал он. — Не начнут же такие сварливые старушки, как герцогиня Финк, высыхать и умирать от зависти, если Боверсы пустят ей немного пыли в глаза. Так? Это докажет ей, что добро и честность приходят первыми на длинных дистанциях. «Добро и честность?» — Ты, ты и Генри, ей-богу. Вот кто. Кто же еще? «Это лишь противные соседские слухи про Финка и его секретаршу», — подумала она. — Да? Нет дыма... «И он вовсе не лгун». — Посмотри в эти хитрые, голубые глаза, посмотри на эти толстые губы, созданные для сигар, и повтори это. «Вот-вот, — думала Элен. — Хватит. Это безосновательно». — В тихом омуте черти водятся, — сказал Конфидо и замолчал на мгновение. — Я говорю не только про Финков. Все соседи — тихая вода. Честное слово, кто-то должен
Элен была в трансе, когда кормила двоих детей и отправляла их в школу. Она пришла в себя только после того, как ее восьмилетний сын Пол заорал в переполненном школьном автобусе: «Эй, мой папа сказал, что мы будем богаты, как Крез!» Когда дверь школьного автобуса закрылась за ним и его семилетней сестрой, Элен опять погрузилась в забвение в кресле-качалке перед кухонным столом, ни в раю, ни в аду. Ее путаные мысли выходили наружу через небольшое отверстие, где фильтром был Конфидо, который лежал рядом с немытой посудой. Зазвонил телефон. Это был Генри, который только что добрался до работы. — Как дела? — спросил он, сияя. — Как всегда. Только что запихнула детей в автобус. — Как проходит первый день с Конфидо? — Я его все еще не включала, Генри. — Тааак. Давай-ка. Мне нужно проверить товар. К ужину я жду полный отчет. — Генри, ты еще не уволился? — Единственное, что мне помешало — отсутствие печатной машинки, — засмеялся он. — Человек в моем положении не увольняется, просто сказав об этом. Он увольняется документально. — Генри, подожди, пожалуйста, всего пару дней? — Зачем? — недоверчиво спросил Генри. — Куй железо, пока горячо. — Просто, чтобы быть в безопасности, Генри. Пожалуйста! — А чего бояться? Он работает как часы. Он лучше, чем телевидение и психоанализ вместе взятые. Не беспокойся, — Генри начал раздражаться. — Включи Конфидо и перестань волноваться. Он специально для этого сделан. — Я, просто, считаю, что нам надо побольше о нем узнать. — Да, да, — невероятно раздраженно сказал Генри. — Хорошо, хорошо, да, да. Увидимся. Элен расстроилась из-за того, что испортила Генри настроение. Она стала злиться на себя и, чтобы показать свою преданность и доверие, включила Конфидо, вставила наушник и стала заниматься домашними делами. «Что же это такое, все-таки? — подумала она. — Что такое Конфидо?» — Твой способ заработать, — ответил Конфидо. Это все, что Конфидо говорил о себе. Она переиначивала вопрос несколько раз за весь день, и каждый раз он говорил, что деньги приносят счастье. — Как сказал Кин Хаббард[1], — шипел Конфидо, — бедность не позор, но большое свинство. Элен засмеялась, хотя слышала эту цитату раньше. — Послушай, ты ... — сказала она. Все ее аргументы были ничтожными. Конфидо умел говорить так, что она всегда с ним соглашалась, несмотря ни на что. — Миссис Боверс, Эле-ен, — позвала снаружи миссис Финк, их соседка, чья дорожка проходила вдоль спальни их дома. Финк заводила двигатель своей новой машины под окном ее спальни. Элен перегнулась через подоконник. — Я здесь, — сказала она. — Вы отлично выглядите. Это новое платье? Оно подходит к вашему лицу. Большинство женщин не могут носить оранжевый. — Потому что у них лица, как у салями, — отрезал Конфидо. — А что вы сделали с волосами? Мне нравится. Подходит к овальному лицу. — Как заплесневевшая купальная шапочка, — продолжил Конфидо. — Я собираюсь в центр, может вам там что-нибудь надо? — спросила Финк. — Как здорово, что вы обо мне заботитесь, — поблагодарила Элен. — И тут мы вместе подумали, что она хочет поболтать о своей новой машине, новой одежде и новой прическе, — сказал Конфидо. — Я, кажется, я немного поторопилась, потому что Джордж собирается забрать меня на обед в Бронзовую Комнату, — сказала Финк. — Мужчина должен время от времени уходить от своей секретарши к жене, — сказал Конфидо. — Редкие раздельные каникулы сохраняют романтику многие годы. — Ты не одна, дорогая? — спросила Финк. — Я тебя отвлекаю? — Эээээ, одна, — ответила Элен. — Ты себя так ведешь, как будто слушаешь кого-то или что-то. — Я? — спросила Элен. — Странно. У тебя богатое воображение. — Воображение, как у кабачка, — парировал Конфидо. — Мне надо спешить, — сказала Финк, заводя свой великолепный двигатель. — Не пытайся от себя убежать, — сказал Конфидо. — Это невозможно, даже на Бьюике. — Спасибо, спасибо, — ответила Элен. «Она действительно прекрасна, — сказала Элен мысленно Конфидо. — Я не понимаю, зачем ты говорил такие отвратительные вещи». — Ааааааааа, сказал Конфидо. — Вся ее жизнь направлена на то, чтобы другие женщины себя чувствовали двухцентовыми монетами. «Хорошо, ей больше ничего не остается, но она безобидная». — Безобидная, безобидная, — сказал Конфидо. — Конечно, она безобидная. Безобидность ее мужа и всех остальных совсем сломала ее. И, если ты пришла к такому великодушному выводу, что же ты оставила для себя? Что же ты думаешь про все окружающее? «Все, я больше не хочу с тобой разговаривать», — сказала Элен и потянулась за наушником. — Почему нет? — спросил Конфидо. — У нас с тобой вся жизнь впереди, — захихикал он. — Не начнут же такие сварливые старушки, как герцогиня Финк, высыхать и умирать от зависти, если Боверсы пустят ей немного пыли в глаза. Так? Это докажет ей, что добро и честность приходят первыми на длинных дистанциях. «Добро и честность?» — Ты, ты и Генри, ей-богу. Вот кто. Кто же еще? «Это лишь противные соседские слухи про Финка и его секретаршу», — подумала она. — Да? Нет дыма... «И он вовсе не лгун». — Посмотри в эти хитрые, голубые глаза, посмотри на эти толстые губы, созданные для сигар, и повтори это. «Вот-вот, — думала Элен. — Хватит. Это безосновательно». — В тихом омуте черти водятся, — сказал Конфидо и замолчал на мгновение. — Я говорю не только про Финков. Все соседи — тихая вода. Честное слово, кто-то должен