обряд, насчитывающий тысячелетия и имеющий отношение ко всем людям земли. Всякий раз для воздаяния почестей верховному божеству Хевандаме, создателю земли и людей, мужчины, женщины, дети и старики сходятся вместе из всех уголков леса. Они окрашивают свои тела в черный цвет соком плодов дерева «кипар» (джагуа, Genippa americana). Мужчины надевают белые, цвета их бога, набедренные повязки, женщины — белые юбки. Все собираются вокруг большой пироги из бальсового дерева, подвешенной на веревках к четырем деревянным столбам. Затем они начинают танцевать при звуках флейты Пана и водяных барабанов, медленно кружа вокруг пироги. При этом они бьют по корпусу пироги деревянными палками. Час за часом до самой ночи лесная поляна оглашается этой странной музыкой, монотонным пением, присвистом флейты и глухими ударами по пироге, похожими на дробь огромного барабана. Танец и музыка обращены к Хевандаме, это молитва о том, чтобы он уберег землю от нового потопа. Они знают, что божество гневается, раздраженное людской злобой и неверием, и может, как уже бывало, в любой миг решить покончить со своими созданиями, открыть затворы, выпустив воду из небесных облаков и земных рек, чтобы уничтожить все мироздание. В глубине леса ваунана — единственные, кто знает о нависшей над миром угрозе. На свой манер они упрашивают бога, танцуя вокруг магической пироги, единственного напоминания о первом потопе, чтобы Хевандама не поддавался гневу и не обрекал на погибель людей и животных.

Есть что-то трогательное и волнующее в этом обряде. Один из самых изолированных народов на планете, почти лишенный земли, горстка индейцев, неизвестных миру, который относится к ним с пренебрежением, живущих посреди леса, не имея представления о том, что трясет и ломает современную западную цивилизацию, не подозревая об удивительных открытиях науки и о том, какие беды в результате могут постичь человечество, — этим людям, однако же, дано свыше интуитивное знание о грядущем разрушении мира и в то же время — власть и воля его сохранить. У них достаточно веры, чтобы спасти не только себя, но и все человечество. Они ведут свой танец-молитву без лишней патетики, смиренно, естественно, как живут в остальные дни, — просто им ведомо: если они перестанут плясать вокруг волшебной пироги, вознося мольбы Хевандаме, чтобы он не губил мир, то никто другой этого не сделает.

А как может писатель противодействовать новому потопу, ныне грозящему уничтожить все и вся? Как может человек, какой угодно человек, противостоять термоядерной смерти, которую наука изобрела, чтобы вернее прикончить и его, и самое себя? Что делать человеку здесь, в центре Европы, или где-нибудь еще, чтобы попытаться спасти свое будущее? И все же, вероятно, ему дано, как лесным людям из племени ваунана, просто пуститься в пляс, выбрав музыку, подходящую для него. То есть говорить, писать, действовать, чтобы попытаться своей молитвой собрать мужчин и женщин вокруг пироги. Он способен на это, а другие, услышав его музыку и голос, разобрав слова его молитвы, присоединятся к нему, чтобы отдалить угрозу, превозмочь зловещий рок.

Так будем же говорить и плясать вопреки новому потопу.

Примечания

1

Bernardino de Sahagún, Historia general de las cosas de Nuena España. Porrua, Mexico, 1971.

(обратно)

2

Текст впервые опубликован при поддержке «Fondo de Cultura Econόmica». Мехико, 1982.

(обратно)

3

Здесь и далее в этом эссе — цитаты из «Описания Мичоакана». (Прим. ред.)

(обратно)

4

Antonio Tello. Libra segundo de la Crόnica Miscelanea en que se trata de la Conquista espiritual у temporal de la Santa Provincia de Xalisco. Guadalajara, 1891, p. 30.

(обратно)

5

Maurice Boyd. Tarascan Myth and Legends. Texas, 1969, p. 10.

(обратно)

6

«Уакусеча» — название той части распавшегося племени, которая пришла к победе, происходит от «уакус», «орел». Эта хищная птица — эмблема бога Курикавери, слово же, видимо, стало прозвищем чичимеков, участвовавших в последнем нашествии.

(обратно)

7

Это выражение, несколько странное для европейского сознания, по мысли автора, отражает специфику взаимоотношений древних индейцев с их божествами, строящихся на началах взаимного обладания: не только бог — владыка человека, но и человек владеет своим богом. (Прим. перев.)

(обратно)

8

Peter Gerhard. A Guide to the Historical Geography of New Spain. Cambridge, 1972, p. 344.

(обратно)

9

Несмотря на сплоченность мичоаканских пурепеча, вплоть до прихода испанцев сохранились племенные образования, говорившие на других языках: нагуа тяготели к западу (в Тамазуле), отоми жили на востоке (в Ташимароа), текос — в центре (в долине Заморы).

(обратно)

10

Эта провинция (ныне — штат Халиско) носила имя своего завоевателя, который получил ее под опеку (в качестве энкомьенды).

(обратно)

11

Тхиуименча (от глагола «тхиурам»: «носить дитя») — жрецы, которые носят бога на спине во время «воинских празднеств».

(обратно)

12

Кенгариеча, несомненно, образовывали что-то вроде элитного корпуса, сравнимого с Орлами в государстве ацтеков: само название их (от «куангари»: звезда) имеет отношение к культу планеты Венеры, как воплощения бога Урендекауэкары.

(обратно)

13

См.: Relaciones geográficas de la Diócesis de Michoacán 1579–1580. Guadalajara, 1958.

(обратно)

14

См.: Peter Gerhard, op. cit., p. 152.

(обратно)

15

См.: Relaciones geográficas de la Diócesis de Michoacán, op. cit., p. 38.

(обратно)

16

Relaciones geográficas de la Diócesis de Michoacán, op. cit., p. 95.

(обратно)

17

Pablo de Beaumont. Crónica de Michoacán. Mexico, 1932, II, p. 127

(обратно)

18

Maurісіо Swadesh. Elementos del Tarasco antiguo. Mexico, 1969.

(обратно)

19

Pablo de Bomont, op.cit. p.56.

(обратно)

20

Francisco Cervantes de Salazar. Crónica de La Nueva España. Mexico, t. II, p. 269.

(обратно)

21

Francisco Cervantes de Salazar, op. cit., p. 261.

(обратно)

22

Bernardino de Sahagún, op. dt., p. 43.

(обратно)

23

Нурхит (Clinopodium lœvigatum) — дикое растение, распространенное на месете (плоскогорье), где обитают тараски; пурепеча употребляли его в настоях и отварах как тонизирующее и общеукрепляющее средство.

(обратно)

24

Единственное упоминание о календаре в «Описании Мичоакана» довольно уничижительно: когда Иуача, царек в Тариаране, хвастается, что умеет считать дни по мексиканскому календарю и оттуда может почерпнуть совокупность предсказаний для новой войны, молодой Тангашоан, племянник царя Тариакури, не в