пакетик…

— Я не о том протухшем кровавом дерьме. Когда ты ела по-настоящему?

В ответ — молчание.

Для вампиров дрянь в пакетиках — как для обычного человека еда из «Макдоналдса». Не очень полезно для здоровья. Им тоже нужна настоящая кормежка, горячая и свежая. Правда, чтобы питаться, Маргерит не нужно убивать людей — она просто выпивает немного их крови. Но это всегда опасно. А с тех пор как мы находимся в бегах, ей не удается добывать кровь в достаточном количестве.

— Так нельзя! Ты должна питаться лучше, чтобы поддерживать свой энергетический уровень.

— Oui, maman^[3].

Я состроила ей рожицу и присела на корточки, чтобы она могла сосредоточиться. Минуту спустя Маргерит показала на восток:

— Их двое, вон там. Караулят. Надо уходить.

Я кивнула и пошла следом за ней обратно, к задней части дома, и мы спустились по дереву, прячась среди его ветвей. Пока мы скакали через дворы, темнота в небе поднималась ввысь, уступая место предрассветной серости, а на востоке все уже полыхало розовым. Однако восходящее солнце проблем не создавало. По крайней мере одну способность Дракулы Брэм Стокер осветил верно: вампиры могут спокойно разгуливать при дневном свете.

Мы направились к автобусной станции, которая была в трех кварталах отсюда. Когда мы искали жилье, Маргерит мало интересовало, сколько спален или уборных в квартире и даже сколько нужно платить. Она выбирала жилье, исходя из того, насколько легко из него можно выбраться и скрыться.

— Мне очень жаль, mon chaton, — произнесла она в очередной раз, пока мы бежали. — Я знаю, что тебе здесь нравилось и что ты очень ждала свидания, назначенного на субботу.

— Я еще поживу.

— Но он тебе нравился.

— Парень как парень, — пожала я плечами. — Скорее всего, оказался бы еще одним похотливым шустриком.

Пребывание в бегах означало прохождение школьного курса на дому. А это, в свою очередь, ограничивало возможности встречаться с ребятами. К сожалению, большинство из них знало о своей популярности. Люк показался мне другим, но я убеждала себя, что это видимость. Так легче расставаться.

Мы свернули за угол ночного магазина, я вспрыгнула на деревянную ограду и побежала по ней.

— Не так быстро, Кэт, — услышала я позади себя голос Маргерит. — Свалишься!

Я обернулась и улыбнулась ей:

— Никогда! Ты забыла, что я веркэт?^[4]

— Таких существ нет.

— Это потому, что я первая.

То была наша старая игра, и каждый знал свою роль наизусть.

Я любила кошек, с тех пор как себя помню, и уверена: это как-то связано с моими сверхъестественными способностями. Маргерит отрицает подобное; она говорит, что никаких веркэтов не существует. По ее мнению, я так люблю всех кошачьих потому, что, когда я была маленькой, люди всегда говорили, что я похожа на одного из представителей этого семейства из-за моих гладких и блестящих каштановых волос и миндалевидных зеленых глаз. Маргерит сама с первого дня нашей встречи стала называть меня chaton — котенок.

Раньше, когда я жила с родителями и у меня было имя Кэти, я хотела, чтобы меня звали Кэт, но мама говорила, что это глупо и что Кэти — замечательное имя. Когда я убежала вместе с Маргерит, мне пришлось сменить имя, и я охотно это сделала, потому что мечтала называться как-нибудь более причудливо, экзотично и созвучно ее имени^[5]. Так я стала Кэтианой, но все называют меня просто Кэт.

Пробежав по деревянной ограде, я спрыгнула на землю позади автобусной станции. Маргерит сразу взяла меня за руку.

— Когда войдем внутрь, ты все время должна быть рядом со мной, — потребовала она. — И не вздумай убегать!

— Мне же не пять лет, Магс, — сказала я.

Я могла бы еще добавить, что это ее выслеживают охотники, на что Маргерит заметила бы, что она и меня подвергает опасности. И если им представится случай, они схватят меня и используют как приманку. На это я ответила бы, что, если меня поймают, ожидая заполучить шестнадцатилетнюю девчонку-истеричку, их ожидает настоящий шок, но я не настолько глупа, чтобы подвергать себя опасности. Первое правило боевых искусств гласит: нельзя недооценивать противника, а об этих противниках я абсолютно ничего не знаю. Маргерит говорила, что они должны быть экстрасенсами — псе охотники за вампирами такие, потому что обычные люди ничего не знают о нашем мире. Возможно, нам предстоит иметь дело с кем-то вроде колдунов, полудемонов или даже вервольфов.

Мы вошли в заваленный хламом закоулок, и я увидела торчащую из картонного ящика ногу.

— Вот и обед, — сказала я, указав на нее.

— У нас нет времени…

— Мы найдем время, — возразила я, понизив голос, и подошла к ящику. — Без твоей энергии нам не обойтись.

Нагнувшись, я заглянула в ящик. Лежащий там парень крепко спал. Жестом я подозвала Маргерит. Она в нерешительности посмотрела внутрь, затем на меня. Она не хотела делать это у меня на глазах, но я оказалась права: энергетическая подпитка была необходима.

И вот Маргерит аккуратно просунула голову и плечи внутрь ящика. Повисла пауза. Я не видела ее лица, но знала, что сейчас она обнажает свои клыки. Нападая, она делает это со стремительностью и точностью ястреба. Вот ее клыки вонзились в плоть бездомного. Он проснулся и резко приподнялся, но, не успев издать ни единого звука, отключился и рухнул обратно на дно ящика. Дело в том, что слюна вампиров содержит успокаивающие и усыпляющие вещества, обездвиживающие их жертвы, пока они питаются. Как я уже говорила, хищники, чье развитие находится на стадии совершенства.

Пока Маргерит питалась, я не отводила взгляда в сторону. Зачем? Она же не отворачивается, когда я вгрызаюсь в гамбургер. Люди убивают животных, чтобы их поедать. Вампиры «вырубают» людей, чтобы позаимствовать немного крови. В клиниках доноры жертвуют пол-литра своей крови для спасения жизни других людей. Что плохого в том, если вампир для поддержания собственной жизни черпает ее, свежую, из первоисточника? Маргерит говорит, что я все упрощаю. А на мой взгляд, она усложняет ситуацию.

Закончив питаться, Маргерит залепила ранку на шее парня, удостоверилась, что с ним все в порядке, и су-мула ему в карман пять двадцатидолларовых банкнот. После этого она жестом предложила следовать за ней и направилась дальше, в конец закоулка.

Из пяти человек в помещении станции двое спали, откинувшись на спинки сидений. В кулаках они сжимали билеты, словно для подтверждения их права находиться здесь. Но я была готова поспорить, что, если проверить эти билеты, срок их действия окажется истекшим еще месяц тому назад. Бомжи, как и тот парень в закоулке.

Маргерит схватила меня за локоть.

— Мы вернемся