машину Стефани на тормоз и сказал:

— Вылезай. А ты случайно не заметила номер той машины?

— Это был красный спортивный автомобиль, но номер я не разглядела.

Неожиданная нежность шевельнулась в душе Ника, когда он увидел, как она прижимает к носу платок. Ему вдруг захотелось обнять ее, отвезти к себе домой и больше никуда не отпускать.

Не теряй головы, парень, предупредил он себя. Адреналин в крови — плохой советчик.

— Ладно, — строго сказал он, — поехали в больницу. Позвоню в гараж, чтобы вытащили твою колымагу.

— Спасибо, — улыбнулась Стефани — и вдруг покачнулась. Он еле успел подхватить ее.

Она не потеряла сознания, но была в шоке. Неудивительно: пережить такое! Ведь она могла погибнуть! Ник еле сдерживался, чтобы не дать волю чувству страха за Стефани.

Когда он увидел, что она лежит головой на руле, вся в крови, он подумал… Неважно, что он подумал. Надо выбираться отсюда, скоро стемнеет и станет холодно.

— Извини. Уже все прошло, — едва слышно пробормотала она.

— Позволь мне судить, прошло или нет. Встань впереди меня, и мы будем подниматься вместе.

Ник обхватил Стефани одной рукой, а другой стал подтягиваться наверх с помощью веревки. Ее волосы касались его подбородка, а ягодицы то и дело наталкивались на бугор его твердой плоти, натянувшей джинсы. Страх сменился таким жгучим желанием, что он стиснул зубы, чтобы не застонать.

Наконец они поднялись. Ник усадил Стефани в машину и помчался в город.

— Опять вы? — удивленно рассмеялся врач. — Хорошо, что ты всегда оказываешься поблизости, когда надо ее спасать, а, Ник? — Для врача ситуация явно выглядела забавной.

После того как врач укрепил носовую перегородку с помощью специального устройства и наложил повязку, он сказал:

— У вас будут синяки. Прикладывайте лед в течение сорока восьми часов, чтобы спала опухоль. Я сделаю укол, чтобы вы смогли сегодня уснуть.

Потом Стефани пришлось заполнить чуть ли не дюжину разных бланков для получения страховки и помочь Нику составить полицейский рапорт об аварии.

— Я отвезу тебя домой, — предложил Ник. — Где Дуги?

— В Денвере со своим классом.

Стефани начала зевать уже по дороге.

— Смотри не усни.

— Припоминаю, ты сказал то же самое, когда я сломала руку.

Как он тогда был с нею нежен! Помог войти в дом и даже сам почти раздел ее. При этом воспоминании на глаза у нее навернулись слезы. Она так скучала по нему все эти дни, а он ее избегал.

Любовь, которая расцвела пышным цветом в дни их юности, завяла во время долгой зимы разлуки. Теперь она вновь ожила в ее сердце — страстная и мучительная.

— Ты плачешь? — пристально вглядываясь в лицо Стефани, спросил Ник, когда они остановились возле ее дома.

— Нет. — Она покачала головой, и у нее при этом заболел нос.

Ник недоверчиво хмыкнул, но промолчал. Он помог ей выйти из машины, отвел в спальню и, достав из-под подушки ночную рубашку, удалился.

Стараясь подавить в себе бесполезные эмоции, она разделась, придерживаясь за спинку кровати, чтобы не потерять равновесие, и стала осторожно надевать ночную рубашку.

Внезапно она почувствовала, как сильные руки помогли натянуть рубашку, вдеть руки в рукава.

— Ник, — прошептала она дрожащим голосом.

— Тихонько! Ложись!

Подоткнув со всех сторон одеяло, он взял с ночного столика пакет со льдом и осторожно приложил его к лицу Стефани.

— Так я тебя не вижу, — запротестовала она.

— И не нужно.

— Нет, нужно. — Стефани сняла лед и посмотрела на Ника. Какой он красивый, чудесный и вообще… Комок застрял у нее в горле.

— Ты плачешь, — пробормотал он и снова исчез, однако вернулся через минуту с полотенцем в руках. Он вытер им лицо Стефани, а потом положил сверху пакет со льдом.

— Не уходи, — едва слышно попросила она. Обезболивающий укол, видимо, начал действовать, потому что она почувствовала, что куда-то проваливается. — Подержи меня за руку.

Она немного подвинулась, и он сел рядом, взяв ее руку. Сквозь одеяло она ощущала тепло его тела, и это действовало на нее успокаивающе.

— Останься. Пожалуйста, не уходи, — взмолилась она.

— Я буду здесь, — с некоторой долей сарказма в голосе уверил он.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Стефани удовлетворенно вздохнула и погрузилась в сон.

Ник осторожно высвободил руку и пересел на стул. Он заметил, что из спальни исчезла фотография Клея и что Стефани сняла обручальное кольцо. Он долго не мог отвести взгляд от пустого места на широкой кровати. Это должно было быть его место! И у него должно было быть право спать рядом со Стефани, обнимать и утешать ее, если ей станет больно.

Даже если на все это когда-то имел право другой, сейчас оно должно принадлежать ему.

Ник так и заснул на стуле, накрывшись одеялом, которое нашел в чулане, и положив ноги на кровать поближе к ступням Стефани, чтобы почувствовать, если она начнет беспокоиться во сне. Два раза за ночь он менял лед.

Окончательно Ник проснулся в восемь утра. Все тело у него затекло. Стефани спала сном младенца.

Голая ступня торчала из-под одеяла. Ник осторожно взял ее в руки: пальцы были маленькими и округлыми, не то что у него — длинные и костлявые.

Мне нравятся босые женские ножки, невольно улыбнулся он про себя. Может, он действует необдуманно, но какое это имеет значение? Он наклонился и начал целовать сначала изящный изгиб ступни, потом — щиколотку…

Стефани вздрогнула, и Ник вспомнил, что она боится щекотки. Столько всего можно еще вспомнить — ведь они так долго были вместе, хотя и потеряно тоже немало.

Ник прикрыл ногу Стефани и отправился в душ. Спустя полчаса он снова появился в спальне — с подносом в руках. Стефани открыла глаза.

— Завтрак! — провозгласил Ник.

— Здорово! Я умираю с голоду, — заверила она, сев в подушках.

В прошлый раз она сидела точно так же и молила его остаться, а он ушел. Поджал хвост и попросту сбежал, испугавшись того, что она ему предлагала. Вид у нее тогда был печальный.

— Пожалуй, нам надо поговорить.

— О'кей, — метнула она на него быстрый взгляд и, встав, проскользнула в ванную.

Он пошел за кофе, а когда вернулся, она уже опять сидела в постели.

— Выглядишь ужасно, — прокомментировал он, ставя ей на колени поднос.

— Ты такой галантный, — усмехнулась она.

— Ты бы и сама так сказала. Так что я избавил тебя от необходимости говорить неприятные вещи.

Стефани попыталась рассмеяться, но из-за боли смогла лишь скорчить гримасу.

— Нос болит, — пожаловалась она.

— Да уж, есть от чего, — заметил Ник и уткнулся в тарелку с омлетом.

Стефани наблюдала за ним исподтишка. В нем