потом тяжело поднялся.

- Тогда - прощай.

- Прощай, Рол.

Рол дошагал через темную, пустую дорогу до "джипа" и влез в салон не оглянулся. Пащенко, двинувшийся из темноты за ним следом, сел рядом с водителем. Тот включил мотор, вспыхнули фары и вскоре машина исчезла в темноте. Только красные габариты огней ещё помелькали на трассе несколько секунд.

Через пять минут на веранду пришли постоянные пьянчужки со своими бутылками и скудными закусками. Уютно расселись в темноте по своим местам и начали застолье. Ярову тоже хлебосольно предложили "употребить". От чего он не отказался, но в разговорах компании участия не принимал.

Яров вяло думал, что прожил весь свой век - не свою жизнь. В принципе, он - ничуть не лучше Рола и всей его компании. Просто шелуха воспитания, панцирь образованности заставляли его всю жизнь зажимать в себе порочные инстинкты, не давать им вырваться наружу. Он прожил свои годы под маской другого человека, так и не проявив своей натуры до последних дней. И, скорее всего, так живут многие, а не только он один. Быть может эти "многие" составляют большинство.

ЭПИЛОГ.

В конце августа друзья уговорили меня поехать за грибами, но как это часто бывает, в назначенный день никто не пришел. А я уже "завелся".

Рано поутру выкатил из гаража свой зеленый, дряхлый "опель-рекорд" и покатил в Подмосковные леса, за Щелковск-7, где по чьим-то сведениям в этот сезон грибов было, хоть косой коси.

При выезде из Щелковска оказалось, что горючее у меня на "нуле" и я заправился в бензозаправке "РБ-Люкс". А потом приметил, что через дорогу, под навесом шашлычной "У трассы" сидит вроде бы знакомый мне человек.

Я пересек дорогу и увидел Ярова. Мы радостно поздоровались, поскольку не видели друг друга с мая месяца.

За это время Яров мало изменился, лишь стал каким-то прозрачным, посветлел, заметно поседел.

- Ты все ещё торгуешь здесь сигаретами? - спросил я.

- А что? Работа не хуже другой. Надо же чем-то заниматься. У нашей шашлычной теперь тоже новая хозяйка.

- Я слышал, Воробья убили?

- Да. Заведение посудомойка перекупила. Анфиса. Еще уютней стало, хотя шашлык уже не фирменный.

О его здоровье справляться я поостерегся, а потому спросил осторожно.

- Ты был в мае или июне на Волге? В Нижнем-Новгороде?

Он помолчал и ответил мягко.

- А вот это, Александр Сергеевич, не твое, извини, дело.

- Значит - был?

Он вновь ответил не сразу.

- Видишь ли, друг мой... Я как и ты, как все живущие, толком не знаю, зачем появился на этом свете. Но всё свое я получил сполна. По мере талантов. Теперь ни о чем не жалею и никому не завидую.

Я все же набрался наглости спросить ещё раз.

- Значит, на Волге ты не был?

Он поглядел на меня укоризненно.

- Сашка, позволь на хамские вопросы не отвечать. Я человек старого воспитания. И даже в интимном кругу такие вещи не обсуждаю.

- Как хочешь, извини, у меня нет твоего воспитания. Скажи-ка, тут в апреле-мае торговала газетами семья беженцев из Киргизии...

- Торговали. - неторопливо ответил Яров. - Но исчезли.

- Без следов? - спросил я.

Яров помолчал, оглянулся и ответил очень тихо.

- Насколько я слышал, они хорошо устроились где-то возле Брянска. Мать и дочь. А как твое здоровье?

- Об этом не спрашивай. Не лучше твоего.

Следом за тем он перевел разговор на какие-то отвлеченные темы и через полчаса мы простились.

Я вернулся в "опель", разогнался было, прошел поворот и непроизвольно тут же нажал на тормоз - у края дороги стоял высокий православный дубовый крест, какие в последнии годы ставят на месте авто-катастроф. Раньше этого креста тут не было.

Я вышел из машины, подошел к кресту и присмотрелся. В перекрестии была укрепелена стальная табличка с гравировкой.

РОЛИКОВ ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ

1967-1999

сын сапожника, бизнесмен

Я вернулся в машину, притушив в душе желание порасспросить хоть в той же шашлычной, как произошла катастрофа.

А когда откатился километров на десять, то решил, что катастрофы на трассе бывают и случайные, в системе форс-мажорных обстоятельств.

Может быть, в этом случае так и было.