завтра возвращается Том, и если, как мы решили, наши жизни вернутся в нормальное русло, то он никогда не узнает, что ребенок не его. Что хорошего, если я скажу ему правду? Это разобьет ему сердце. Ведь он любит меня, ты это знаешь. В течение нескольких месяцев — со дня обнаружения писем и до поездки в Нью-Йорк — мысли о матери и Хьюго Ванбруге целиком владели вниманием Джинни. Предполагала ли Джейн, что когда-нибудь ее дочь узнает правду о своем рождении? Или она намеревалась, в конце концов уничтожить все улики? Как знать? И отчасти именно эта неуверенность и привела ее в Соединенные Штаты.

К семи тридцати Джинни полностью взяла себя в руки. Странная реакция на мужчину, с которым она познакомилась днем, — результат эмоционального потрясения и слишком живого воображения. Недавние события сделали ее очень уязвимой, а тут еще неожиданный обморок. Да и личность Джейка Ванбруга — нечто среднее между сэром Галахадом^[1] и Ричардом Гиром.

Во всяком случае, она никогда раньше не была восприимчива к мужской красоте; и сейчас определенно неподходящее время, чтобы заниматься этим. Она сардонически улыбнулась своему отражению.

С другой стороны, хорошо, что ее вид внушает ей чувство уверенности в себе. Она надела длинную юбку, которая красиво колыхалась над блестящими черными туфельками. Юбка была нарядной и изысканной и подходила для любого места, куда бы он ее ни повел. Зеленый шелк плавно облегал стройную фигуру, переливаясь в лучах света. Еще на ней была тщательно выбранная белая батистовая блузка с пышными длинными рукавами и высоким строгим воротничком, вынуждавшим ее гордо держать голову. Кроме того, она надела старинные серебряные сережки с бриллиантами, которые сверкали сквозь темные волосы.

В общем, она убедилась, что ее старания не пропали даром. В сияющих карих глазах опять горели искорки, на гладких щеках играл легкий румянец — ну и что из того, что все это было результатом умело наложенного макияжа? Ее довольная улыбка была чарующей; новая помада цвета спелой сливы очень ей шла, подчеркивая белизну зубов.

Джинни вспомнила, как один из друзей родителей как-то заметил:

— Как здорово, Том, что твоя дочь может служить прекрасной рекламой твоего искусства.

И все это время…

В груди привычно заныло, но в этот момент раздался телефонный звонок. Ей сообщили, что ее ждут внизу. Сердце Джинни упало. Девушка заставила себя на минутку присесть и успокоиться, прежде чем взять сумочку, закрыть за собой дверь и пройти к лифту так безразлично, будто у нее была назначена встреча с банкиром.

Джейк был потрясающе красив, как она себе и представляла. Волосы цвета воронова крыла в отсвете лампы отливали бронзой. Выступив вперед, он протянул ей руку.

— О-о… — Губы Джейка одобрительно изогнулись, удивительные фиалковые глаза сияли, впитывая малейшие детали ее внешности — от блестящих шелковистых волос до полных губ, интерес к которым сильно взволновал Джинни.

Она едва ли могла вспомнить, какими банальными приветствиями они обменялись. Спустя мгновение они уже ехали в его лимузине. Автомобиль легко скользил, пробираясь сквозь оживленные улицы, и наконец подъехал к стоянке перед небольшим, скромным ресторанчиком в стороне от магистрали.

— Спасибо, Стив. Заезжайте за нами через два — два с половиной часа.

Шофер, одетый в форму, помог ей выйти из машины. Они прошли в зал. И хотя снаружи ресторан не бросался в глаза, внутри царила изысканная роскошь.

Они сделали заказ и сидели, потягивая охлажденное белое сухое вино, которое Джинни нашла очень вкусным. Джейк подался вперед, положив локти на хрустящую белоснежную скатерть. Его проницательный взгляд соблазняюще скользил по ней.

— Теперь расскажите мне, о чем именно вы хотите поговорить с моим отцом?

Джинни осторожно поставила бокал на стол, опустив глаза и размышляя о том, как справиться с нежелательным всплеском нервозности. Наконец она взяла себя в руки, в широко раскрытых глазах светилось простодушие.

— Он что… просил вас что-нибудь мне передать?

— Нет. — Джейк удивленно поднял черные брови.

Интересно, не вызвали ли ее слова минутного подозрения?

— К сожалению, мне не удалось связаться с ним, но я увижу его в конце недели и… Я задал вам этот вопрос по собственной инициативе, просто из чистого любопытства.

— А. — У нее на щеках заиграл румянец, глаза заблестели сильнее. Она обязательно должна выглядеть искренней. — В общем-то, особо нечего рассказывать. Среди вещей моих родителей…

— Ваши родители… они оба умерли?

— Да, мой отец умер два года назад, а мама… она погибла в автокатастрофе в начале этого года. — Голос Джинни предательски задрожал. Она-то была уверена, что этот горестный, болезненный этап уже позади. Она изо всех сил закусила нижнюю губу. — Оба были еще не старые. Отцу только исполнилось шестьдесят, а маме не было и пятидесяти.

— Мне очень жаль. — Джейк немного помолчал. — И вы остались совершенно одна?

— Да, у меня нет ни братьев, ни сестер.

От одной мысли о том, что у нее никого не осталось, Джинни глубоко вздохнула. Однако он не позволил ей уклониться от темы.

— Итак, вы говорили, — в его голосе сквозила мягкая настойчивость, — что среди вещей ваших родителей…

— Ах да. — Ее пальцы вертели ножку бокала. — Среди их вещей было несколько писем, пара памятных вещиц и на листке подробный план, как в не очень далеком будущем они собирались встретиться с Хьюго. После ухода отца на пенсию, они хотели отправиться в большое путешествие по Америке.

По крайней мере, последнее было правдой, хотя целью было не то, что она сказала. Джинни не сомневалась, что эти двое мужчин никогда в жизни не встречались. Во всяком случае, нигде в записках не было и намека на то, что они раньше виделись.

Огромным усилием воли ей удалось выдавить вымученную улыбку и пожать плечами.

— Это лишний раз говорит о том, что надо все делать в свое время, а не планировать на будущее, которое так легко… может измениться.

— Очень верное замечание. — Джейк осторожно дотронулся до ее руки, но она успела почувствовать свою сильную реакцию. К счастью, в этот момент их отвлекли — перед ними поставили тарелки, положили салфетки… — А компания, в которой вы работаете… — Он передал ей перечницу и наблюдал, как она перчит вареного лобстера. Когда она вернула ему перечницу, он лукаво улыбнулся. — Эти «Броквей и Лаффан»… я надеюсь, они действительно существуют?

— Конечно же. — Ее глаза расширились от напускного ужаса. — Как вы можете сомневаться? Это одна из старейших компаний в Сити.

— И какую же должность вы там занимаете?

— Одну