хрюкнул и заёрзал в кресле.
— Я уже заканчиваю, — сказал Вулф. — В присутствии мисс Мерфи вы не могли открыть коробку. А потом приехали полицейские. Вам, должно быть, пришлось несладко. При первой же возможности вы взломали коробку, и я могу только догадываться, насколько велико было ваше разочарование, когда вы убедились, что баночки в ней нет. В коробке лежали только детские пинетки и конверт! Вы попали в переплёт и от страха совершили глупую ошибку. Ясно, что вам не хотелось оставлять у себя коробку, что вы должны были от неё избавиться, но почему, чёрт возьми, вам взбрело в голову отправить её инспектору Кремеру? Почему было просто не выбросить её в реку? Думаю, что, прочитав содержимое конверта, вы решили, что полиция заподозрит в убийстве Филипа и Гатри Джадда. Тут вы сами себя посадили в лужу. Вместо того чтобы навести подозрение на Филипа и Джадда, вы своим поступком отмели их — разве мог кто-то из них, будь они повинны в убийстве, отправить коробку в полицию? Очевидно, что это сделал кто-то иной.
Гвендолин Йейтс сидела, словно воды в рот набрав. Она смотрела прямо перед собой и даже не пыталась жестикулировать или кричать о том, что Вулф лжёт. Словом, держалась с достоинством. — Но сейчас вы, разумеется, собрались с мыслями, — продолжал Вулф, в голосе которого прозвучало уважение. — Вы уже поняли, что я не в состоянии доказать ничего из сказанного. Я не могу доказать, что именно сказал вам Тингли, как не в состоянии установить точное время вашего возвращения домой или то, что именно вы отправили коробку в полицию, мистеру Кремеру. Я даже не могу доказать, что в восемь вечера в кабинете Тингли не было никого, кто мог бы сымитировать его голос. Словом, я не могу доказать ничего. — Вулф на мгновение приумолк. — Кроме одного. Он отодвинул кресло назад, извлёк что-то из ящика стола, встал, обогнул стол, подошёл к Кэрри Мерфи и предъявил ей какой-то предмет. — Пожалуйста, посмотрите внимательно, мисс Мерфи. Как вы видите, это баночка, заполненная на две трети. На маленькой белой этикетке карандашом выведено: «Одиннадцать, тире, четырнадцать, тире, и краткое». Говорит ли это вам о чём-нибудь? Означает ли «и краткое» — Йейтс? Посмотрите… Но Кэрри не успела даже рта раскрыть, как мисс Йейтс, сидевшая в восьми футах от неё, «молнией» взметнулась с кресла и, стараясь выхватить из руки Вулфа баночку, едва не высадила ему глаз. Вулф попытался было схватить её за руку, но промахнулся, однако ближайший к Гвендолин сыщик успел подскочить сзади и заломил ей руки за спину. Мисс Йейтс только заверещала, глядя прямо на Вулфа безумными глазами: — Где она была?! Вулф рассказал…
Мы сидели и уписывали потрясающий ужин, когда в дверь позвонили. Я пошёл открывать. Вошедшей парочке явно требовалось чем-то взбодриться. Леонард Клифф выглядел как подвыпивший покойник, а Эми Данкен была бледна как смерть, одутловатая, с налитыми кровью глазами. — Мы должны поговорить с мистером Вулфом, — заявил Клифф. — Мы только что были у адвоката, и он сказал… — Его это не интересует, — отрезал я. — Он больше не занимается этим делом. Всё. Конец. Баста. Эми ойкнула. Клифф схватил меня за руку. — Не может быть! Это невозможно! Где он? — Ужинает. Кстати говоря, я пытался до вас дозвониться. Есть кое-какие новости. Мисс Йейтс арестована: её только что увели прямо отсюда. Мистер Вулф хотел бы, чтобы её осудили за то, что она подсыпала ему хинин, а вот полицейские предпочитают, чтобы она понесла наказание за убийство. Она виновна и в том, и в другом. — Что?! — Что? — Угу, — небрежно махнул рукой я. — Я нашёл улики. Дело закрыто. Больше ваши фотографии в газетах не появятся. — Вы хотите сказать, что она… они… это… мы… — залопотал Клифф. — Да, можно и так сказать. Словом, операция блестяще завершена. Вы теперь снова — простые сограждане. Они ошарашенно уставились на меня, потом переглянулись, а в следующий миг упали друг к другу в объятия. Учитывая состояние, в котором оба пребывали, это было им на пользу. Я стоял и терпеливо смотрел на них. Наконец, не выдержав, прокашлялся. Ни один из парочки даже ухом не повёл. — Когда устанете вот так стоять, — сказал я, — имейте в виду, что в кабинете есть одно кресло, способное уместить вас обоих. Мы присоединимся к вам после ужина. Я вернулся — надо же было помочь Вулфу расправиться с бекасом, зажаренным в бренди.
Гвендолин Йейтс сидела, словно воды в рот набрав. Она смотрела прямо перед собой и даже не пыталась жестикулировать или кричать о том, что Вулф лжёт. Словом, держалась с достоинством. — Но сейчас вы, разумеется, собрались с мыслями, — продолжал Вулф, в голосе которого прозвучало уважение. — Вы уже поняли, что я не в состоянии доказать ничего из сказанного. Я не могу доказать, что именно сказал вам Тингли, как не в состоянии установить точное время вашего возвращения домой или то, что именно вы отправили коробку в полицию, мистеру Кремеру. Я даже не могу доказать, что в восемь вечера в кабинете Тингли не было никого, кто мог бы сымитировать его голос. Словом, я не могу доказать ничего. — Вулф на мгновение приумолк. — Кроме одного. Он отодвинул кресло назад, извлёк что-то из ящика стола, встал, обогнул стол, подошёл к Кэрри Мерфи и предъявил ей какой-то предмет. — Пожалуйста, посмотрите внимательно, мисс Мерфи. Как вы видите, это баночка, заполненная на две трети. На маленькой белой этикетке карандашом выведено: «Одиннадцать, тире, четырнадцать, тире, и краткое». Говорит ли это вам о чём-нибудь? Означает ли «и краткое» — Йейтс? Посмотрите… Но Кэрри не успела даже рта раскрыть, как мисс Йейтс, сидевшая в восьми футах от неё, «молнией» взметнулась с кресла и, стараясь выхватить из руки Вулфа баночку, едва не высадила ему глаз. Вулф попытался было схватить её за руку, но промахнулся, однако ближайший к Гвендолин сыщик успел подскочить сзади и заломил ей руки за спину. Мисс Йейтс только заверещала, глядя прямо на Вулфа безумными глазами: — Где она была?! Вулф рассказал…
Мы сидели и уписывали потрясающий ужин, когда в дверь позвонили. Я пошёл открывать. Вошедшей парочке явно требовалось чем-то взбодриться. Леонард Клифф выглядел как подвыпивший покойник, а Эми Данкен была бледна как смерть, одутловатая, с налитыми кровью глазами. — Мы должны поговорить с мистером Вулфом, — заявил Клифф. — Мы только что были у адвоката, и он сказал… — Его это не интересует, — отрезал я. — Он больше не занимается этим делом. Всё. Конец. Баста. Эми ойкнула. Клифф схватил меня за руку. — Не может быть! Это невозможно! Где он? — Ужинает. Кстати говоря, я пытался до вас дозвониться. Есть кое-какие новости. Мисс Йейтс арестована: её только что увели прямо отсюда. Мистер Вулф хотел бы, чтобы её осудили за то, что она подсыпала ему хинин, а вот полицейские предпочитают, чтобы она понесла наказание за убийство. Она виновна и в том, и в другом. — Что?! — Что? — Угу, — небрежно махнул рукой я. — Я нашёл улики. Дело закрыто. Больше ваши фотографии в газетах не появятся. — Вы хотите сказать, что она… они… это… мы… — залопотал Клифф. — Да, можно и так сказать. Словом, операция блестяще завершена. Вы теперь снова — простые сограждане. Они ошарашенно уставились на меня, потом переглянулись, а в следующий миг упали друг к другу в объятия. Учитывая состояние, в котором оба пребывали, это было им на пользу. Я стоял и терпеливо смотрел на них. Наконец, не выдержав, прокашлялся. Ни один из парочки даже ухом не повёл. — Когда устанете вот так стоять, — сказал я, — имейте в виду, что в кабинете есть одно кресло, способное уместить вас обоих. Мы присоединимся к вам после ужина. Я вернулся — надо же было помочь Вулфу расправиться с бекасом, зажаренным в бренди.
