Обвалы времени в забвения дыру…
Парализация скривленных зодиаков…
Удары палашом по дряблому нутру…
Миропролитие оранжевее маков…
Под танком времени раздавленная смерть…
Копытами громов размолотые прахи…
Штыками звездными испоротая твердь…
Изборожденная вселенная на плахе…
В гангренах вечности подохшие миры…
И похотный УДАР влюбленных полушарий…
В морях туманности кровавые костры…
И новые миры, рожденные в ударе…
И снова выпрыгнет румяная Земля!
Запляшут вальсами оранжевые солнца!
И снова загремит торжественное «Я»,
Прольется по мирам грохочущая бронза!
Вулканным голосом воздвигну города.
Перетасую мир, порученный мне Богом.
И будут в вечности раскрыты ворота
Тому, кто мир согрел своим звериным вздохом!
Борис Поплавский
Герберту Уэльсу
1
Небо уже обвалилось местами,
Свесились клочья райских долин.
Радости сыпались, опрокидывая здания,
Громы горами ложились вдали.
Стоны сливались с тяжелыми тучами.
Зори улыбку отняли у нови,
А мы все безумней кричали: «отучим мы
Сердце купаться в запутанном слове!»
Крик потонул наш в конвульсиях площадей,
Которые в реве исчезли сами.
Взрывов тяжелых огромные лошади
Протащили с безумьем на лезвиях аэросани.
В саване копоти ангелов домики
Бились в истерике, в тучах путаясь,
А Бог, теряя законов томики,
Перебрался куда-то, в созвездия кутаясь.
А мы, на ступенях столетий столпившись
Рупором вставили трубы фабричные,
И выдули медные грохотов бивни
В спину бегущей библейской опричине:
— Мы будем швыряться веками картонными!
Мы Бога отыщем в рефлектор идей!
По тучам проложим дороги понтонные
И к Солнцу свезем на моторе людей!
2
Я сегодня думал о прошедшем.
И казалось, что нет исхода,
Что становится Бог сумасшедшим
С каждым аэробусом и теплоходом.
Только вино примелькается —
Будете искать нового,
Истерически новому каяться
В блестках безумья багрового.
Своего Уливи убили,
Ну, так другой разрушит,
Если в сердце ему не забили
Грохот картонных игрушек.
Строительной горести истерика…
Исчезновение в лесах кукушек…
Так знайте ж: теперь в Америке
Больше не строят пушек.
Я сегодня думал о прошедшем,
Но его потускнело сияние…
Ну, так чтож, для нас, сумасшедших,
Из книжек Уэльса вылезут новые Марсияне.
Мария Калмыкова
Авангард мирового духа
Молния войны лизнула человечество своим языком — и оно зашевелилось. Вздувшаяся Россия сбросила свою старую скорлупу, железная Германия переменила свою маску и вся Европа подернулась новой гримасой. Фейерверк революций прогулялся по лицу земли и на горизонте мира брызнули протуберанцы новых зорь. Новый уклад человеческой жизни раскидался капризным узором в воображении и ждет своих мастеров. Но авангард мирового духа — поэты. Бесконечно упорная армия безумцев неудержимо таранит цитадель неизвестного и разрывает дорогу к Солнцу. Выброшенные культурой, они «ведут за узду человечество» и покорное животное молится своему Пророку. На грудах мировых событий возникает группа титанических поэтов. Как бы из огня и дыма выростает монументальная громада Маяковского, гремящего бурей воплей. Его поэма «Война и мир», как Горгона, распространяет свою власть и окаменяет головокружительными образами. Дыхание гения охватывает железным ураганом и уносит в лабиринт величайших настроений: «Дымами и боями охмеленная земля», «подвешенная люстрой в небо зажженная Европа», разгул «быкомордой и массомясой оравы».«Нет, не стихами!
Лучше язык узлом завяжу
Чем разговаривать!»
«Вытеку срубленный, но кровью выем
Имя „убийца“, выклейменное на человеке!»
«Война! довольно! уйми ты их!
Уже на земле голо!»
«Каждый ненужный даже,
Должен жить.
Нельзя ж его
В могилы траншей и блиндажей
Вкопать заживо!»
«Каюсь: я один виноват.
В растущем хрусте ломаемых жизней.
В христиан зубов резцы вонзая,
Львы вздымали рык.
Вы думаете — Нерон, это Я Маяковский,
Пьяным глазом обволакивал цирк».
«Люди! дорогие! Простите меня!
Всех окаяннее, пока не расколется,
Буду лоб разбивать в покаянии!»
«Земля еще подымет голову!»
«Там, за горами горя
Солнечный край непочатый!
За голод, за мора море
Шаг миллионный печатай!»
«Под тяжелою поступью накренялась вселенная
От зубовного скрежета сыпались зодиаки».
