пылающему камину в зале, по пути приказав слуге подать эль и вино.

— Ступай наверх, Энн, и скажи матери, что приехал Дикон Оллард. Пусть велит приготовить для гостя комнату. А где Нед? Он тоже должен поздороваться с нашим дорогим гостем.

Объяснив, что Нед рыбачит, Энн поспешно сделала книксен и, радуясь возможности удалиться, поспешила наверх, к матери. Хорошо, что отец не приказал ей остаться в зале. Но с другой стороны, неизвестно, что расскажет ему Ричард в ее отсутствие.

Услышав шаги дочери, Маргарет Джарвис вскинула голову. Она собственноручно шила темно-синий бархатный плащ по последней французской моде.

— А, вот и ты! Я тебя искала, хотела, чтобы ты примерила плащ… Господи, детка, что с твоей одеждой? Ты же знаешь, как стеснен нынче в средствах наш отец. Тебе следовало быть аккуратнее, не пристало рвать чулки каждый день, как это делает Нед.

— Прости, мама. Мне пришлось снимать с дерева котенка, — задыхаясь от волнения, объяснила Энн.

Маргарет удивленно подняла брови: в последнее время Энн такая нервная!

— У нас гость, — торопливо продолжала Энн. — Ричард Оллард из Йоркшира.

Подобно Гаю, Маргарет мгновенно просияла, услышав эту весть.

— Ричард здесь? О, какая радость! От Доминика и Элейн давно уже не было ни слуху ни духу. — Она вскочила, отложив шитье. — Отец уже знает о госте?

— Да, они вдвоем в зале. А меня послали за тобой. Папа велел приготовить комнату для Ричарда.

— Но я не слышала цокота копыт, — вдруг припомнила Маргарет.

— Ричард пришел пешком — его кобыла потеряла подкову, и он оставил ее у деревенского кузнеца.

Маргарет поспешила к двери, а Энн глядела ей вслед, восхищаясь стройной фигурой матери в темно-бордовом бархатном платье, далеко уже, впрочем, не новом — рукава протерлись на локтях. Маргарет предпочитала носить не чепцы, а старинные остроконечные головные уборы с длинной вуалью.

От Дионисии, которая исправно писала ей, Энн знала о последних веяниях моды, однако считала, что мать в любых нарядах выглядит прелестно, ничуть не хуже, чем семнадцать лет назад, когда сэр Гай сочетался с ней браком в Вестминстере, в присутствии покойного короля Ричарда. А еще Энн догадывалась, что именно преданность прежнему королю и всей династии Плантагенетов стала причиной нынешнего упадка Раштона. Поскольку король Генрих объявил датой начала своего правления день перед сражением при Редмуре, он тем самым обвинил в измене всех, кто сражался на стороне прежнего короля. Так что сэру Гаю Джарвису пришлось добиваться помилования, и, хотя он выжил, несмотря на все гонения, и сумел сохранить поместье, все же после уплаты огромной пошлины, наложенной чиновниками, его дела заметно пошатнулись. В доме стало гораздо меньше слуг, сэру Гаю приходилось обдумывать каждый свой шаг — за ним неустанно следили соглядатаи Генриха Тюдора. Энн с досадой вздохнула, вспомнив о том, что новые наряды появляются у нее теперь все реже, а о роскоши, которой окружена Дионисия, ей нечего и мечтать.

Впрочем, Энн не стала бы бунтовать, не пресыться она жизнью в Раштоне — знакомом, милом, но до отвращения скучном. Как завороженная, Энн слушала рассказы матери о придворных интригах и авантюрах, жалея о том, что ее собственная жизнь так бедна событиями. С прибытием Ричарда Олларда у всех обитателей Раштона должно было прибавиться тревог. Олларды тоже были преданными сторонниками покойного короля, и Энн подозревала, что поэтому Ричард и явился к ним в поместье. Неужели он решил втянуть ее отца в очередной тайный заговор против короля? От этой мысли она побледнела. Недавно был взят под стражу еще один претендент на королевский престол, некий Перкин Уорбек, и сердца всех, кто по-прежнему поддерживал Плантагенетов, наполнились ужасом.

Но сколько можно жить в страхе? Энн всей душой стремилась к спокойной, мирной жизни — если не в Вестминстере, то, по крайней мере, в собственном поместье, рядом с мужем и детьми. Но она понимала, что знатные холостяки округи вряд ли пожелают запятнать свою репутацию браком с дочерью изменника — сэра Гая, а значит, найти для нее мужа отцу будет нелегко.

Приведя себя в порядок, Энн спустилась в зал и застала там Неда, который сидел рядом с гостем, жадно слушая его рассказы о путешествиях. Увидев, как восхищен брат, Энн испытала мгновенный прилив раздражения и досады. К тому же ей опять пришлось предстать перед Оллардом в старом домашнем платье, подол которого наскоро зашила ее горничная, Мэри Скроггинс.

По знаку матери девушка заняла место по правую руку от нее.

Вскоре худшие опасения Энн подтвердились: преданность Ричарда Олларда и его отца Плантагенетам и в самом деле осталась непоколебимой.

— Ты побывал в Лестерском монастыре? Ричард Оллард отпил из своего кубка и кивнул.

— Тюдор не сдержал слова и не воздвиг надгробия, но король покоится с миром, а я заказал мессу.

Энн знала, что после битвы при Редмуре с телом короля Ричарда обошлись не по-христиански — его привезли в Лестер полунагим, на его же собственном коне, переброшенным через седло. Труп сначала выставили напоказ в церкви святой Марии и лишь по прошествии долгого времени похоронили в обители монахов-францисканцев. Бывая в Лестере, отец Энн отдавал дань уважения покойному королю, но никогда не брал с собой дочь, считая, что такая демонстрация преданности былому монарху повредит ее репутации. Король Ричард III погиб четырнадцать лет назад. Втайне Энн полагала, что отцу пора бы забыть о нем и не навлекать на себя гнев нынешнего короля. Будь отец более покладистым, у нее появился бы шанс сделать достойную партию. Между тем Нед с любопытством продолжал выведывать у гостя последние вести и слухи. Но Ричард Оллард предпочитал не распространяться о собственных делах. Энн подозревала, что он побывал в Малине, при дворе заклятого врага короля Генриха — сестры покойного короля Маргариты Бургундской.

Время от времени Ричард Оллард поглядывал на Энн, и она робко опускала глаза, читая в его взгляде насмешку. Наконец сообразив, что гость не стал жаловаться отцу на более чем холодное ее обхождение с ним, она украдкой испустила вздох облегчения.

После ужина отец Энн собрался сходить на конюшню, проведать лошадь Олларда, только что приведенную из деревни. Нед и Оллард вызвались сопровождать его.

— Это ни к чему, Дикон, — улыбнулся сэр Гай. — Мы позаботимся о твоей лошади, а ты пока познакомься с моей дочерью. — Он подмигнул Энн и направился к дверям. Леди Джарвис удалилась раньше, чтобы подготовить комнату для гостя и принести туда жаровню с углями.

Оставшись наедине с Оллардом, Энн смущенно заерзала и наконец решилась