Пим. — Будем тренироваться всю зиму, а весной подадим заявку. На кубок дворовых команд. Идёт?
Он повернулся к восьминогим. Те стояли молча.
— Забыл? Батя весной уезжает. В совхоз. А я в Симферополь, в интернат, — сказал Степан. — Виктор Петрович устроил. Он в Облоно раз пять ездил. Хороший интернат — для математиков.
Рафик вздохнул.
— И я уезжаю, Пим, — сказал он. — В Ереван, к дедушке. Очень он нас зовёт.
Руденки переглянулись.
— Мы тоже не будем, — сказал Костя. — У нас теперь шахматы три раза в неделю. И английский. Нам и так сегодня от мамы влетит.
Толик и Теляков вопросительно посмотрели на Пима. Пим грустно кивнул.
— Ну ладно. Раз никто не может… Кончился наш футбол. Пошли? — предложил он,
— Пошли!
Море было настороженное. И тихое. ^ Багровое солнце медленно опускалось за горизонт. Багровый диск, надвое пере резанный тонкой облачной полосой.
Берег чернел. Длинные тени тянулись от корсопесских утёсов в степь.
На берегу у колокола стояли Виктор Петрович и Лидия Гавриловна.
Они стояли молча. Тесно, рядом, плечами касаясь друг друга.
Они смотрели на море.
Далеко за горизонтом проходила гроза. Ома шла не торопясь, погромыхивая, тускло светя зарницами.
— Как взрывы… — не то спрашивая, не то объясняя сказала Лидия Гавриловна.
Виктор Петрович кивнул.
За их спинами в развалинах протяжно закричала птица.
— Витя. — тихо сказала Лидия Гавриловна, — неужели война может быть снова?
Виктор Петрович без улыбки посмотрел на неё.
— Не думаю, — медленно сказал он.
— Ведь нельзя. Никак нельзя, — шепнула Лидия Гавриловна и ещё теснее прижалась к его плечу.
— Войны не будет. Я обещаю тебе, — серьёзно сказал Виктор Петрович.
Под обрывом щёлкнул камень-Виктор Петрович заглянул вниз.
У самой воды, поскрипывая галькой, шли семь теней. Семеро мальчишек возвращались домой.
Они шли цепочкой, шагая след в след.
Одиннадцать восьминогах… Команда, о которой мечтал Пим. Их никогда не было больше семи…
Проходя под колоколом, Пим поднял голову и увидел: у колокола стоят двое взрослых. Мужчина и женщина. Стоят плечо к плечу и внимательно смотрят на него — Пима.
Никак нельзя
Море было настороженное. И тихое. ^ Багровое солнце медленно опускалось за горизонт. Багровый диск, надвое пере резанный тонкой облачной полосой.
Берег чернел. Длинные тени тянулись от корсопесских утёсов в степь.
На берегу у колокола стояли Виктор Петрович и Лидия Гавриловна.
Они стояли молча. Тесно, рядом, плечами касаясь друг друга.
Они смотрели на море.
Далеко за горизонтом проходила гроза. Ома шла не торопясь, погромыхивая, тускло светя зарницами.
— Как взрывы… — не то спрашивая, не то объясняя сказала Лидия Гавриловна.
Виктор Петрович кивнул.
За их спинами в развалинах протяжно закричала птица.
— Витя. — тихо сказала Лидия Гавриловна, — неужели война может быть снова?
Виктор Петрович без улыбки посмотрел на неё.
— Не думаю, — медленно сказал он.
— Ведь нельзя. Никак нельзя, — шепнула Лидия Гавриловна и ещё теснее прижалась к его плечу.
— Войны не будет. Я обещаю тебе, — серьёзно сказал Виктор Петрович.
Под обрывом щёлкнул камень-Виктор Петрович заглянул вниз.
У самой воды, поскрипывая галькой, шли семь теней. Семеро мальчишек возвращались домой.
Они шли цепочкой, шагая след в след.
Одиннадцать восьминогах… Команда, о которой мечтал Пим. Их никогда не было больше семи…
Проходя под колоколом, Пим поднял голову и увидел: у колокола стоят двое взрослых. Мужчина и женщина. Стоят плечо к плечу и внимательно смотрят на него — Пима.
