Я сам тебя, моя загорода,
выкуплю,
Я сам о тебя свою косу вытуплю,
В твоей росе звенеть моей косе,
Плохо ли, худо ли,
Гулять моей удали!
Твою траву кашивать
Моим рукам,
Твое сено кушивать
Моим коням.
Коса литовская,
Хватка московская,
У меня отец
Хоть куда косец!
Я чуть похуже,
Прокос чуть поуже.
Над моей над загородой
Шмель гудит.
У меня на косьбу
Плечо зудит.
На моей на загороде
Сарафан цветной,
Посмотри, полюбуйся,
Народ честной!
1942
Март
Везде в всюду сказывается
Март, старый капельмейстер.
Две капли с крыши скатываются,
Летят на землю вместе.
И падают на клавиши
Двух водосточных луночек,
От радости заплакавши,
Что снова неразлучны.
Что, если и поднимутся
Они обратно, наверх,
На этот раз обнимутся
Не как-нибудь, а навек.
Грачиного и галочьего
Март-месяц полон крика.
Он дирижерской палочкой
Нам воскрешает Грига.
По луночкам надраивает
Он радужную пену
И всю капель настраивает
На светлый звук Шопена.
И жмурится и светится
Капель, летя с карнизов,
Исполнена март-месяца
И всех его капризов.
1942
Скупая
Цветок, травинка каждая
И каждый лист на дереве —
Все мучилися жаждою
И на нее надеялись.
В ее смотрели сторону,
Чтобы она заметила.
Черна, подобно ворону,
Она по небу медлила.
Синеющая, гордая
И молниями пылающая,
Верблюдица двугорбая
Паслась еще, пила еще!
Вот выросли два пробела,
Две проседи на выгорбье,
Два грома время пробили
Ко щедрости, к невыгоде.
Вся вызревшая, вот она!
И званая и зовущая,
Сейчас, сейчас польет она,
Напоит все живущее.
В такое время жаркое
С ней сотворилось странное —
Вдруг стало очень жалко ей
Раздать свое приданое.
Через село и по лугу,
Виновно понахмурившись,
Как бы под тонким пологом
Она прошла, зажмурившись.
И, против ожидания,
Луга, поля, селение
Остались вне внимания,
Не получив целения.
Заохали травиночки:
— Ни слезки, ни росиночки,
И-и-и, маменьки, и-и-и, папеньки,
Ну ни единой капельки!
Хоть маленького б дождичка,
Глоточек бы, немножечко,
А то ни капли на тебе —
Тогда зачем быть на небе?!
А туча, не оглядываясь,
Наскоро ступая,
Спешила вдаль, догадываясь,
Что ей кричат:
—Скупая!
1943
* * *
У вновь занявших наше место
Была любовь такая ли?
И так же ли у жениха с невестой
Сердца при встречах таяли?
О, если так, крыльцо простое,
Останься целым навеки,
Неси в сознанье молодое
Любви высокой навыки.
О, если так, младое племя,
Я за тебя порадуюсь,
И для тебя в любое время
Открою дверь парадную!
1943
* * *
Вьюгам всласть побродяжить
Хватает зимы.
Город варежки вяжет,
Катает пимы.
Вижу светлые серьги,
Задумчивый взгляд.
И любовь и усердье
В работе девчат.
Их послушные спицы
Низают петлю.
В холод этакий птицы
Жмутся к людям, к теплу.
«Где ж ты, где ж ты, мой милый?»
Снег. Сугробы кругом.
«Не нарвися на мины,
Осторожней — с врагом!»
Плавку медную плавит
Багровый закат.
Труд свой доблестный славит
Старик-пимокат:
— Сделал прочно. Для фронта.
Не хвастаю тут,
Что пимы без ремонта
До Берлина дойдут!
Вьюгам всласть побродяжить
Хватает зимы.
Город варежки вяжет,
Катает пимы.
1943
* * *
В пальцах девушки
Дрогнул платок и кайма.
— Что с тобою? — спросите.
Ответит:
— Война!
Над ребенком родившимся
Няньки сидят.
— Кто родился? — спросите.
Ответят:
— Солдат!
На письмо через слезы
Старушка глядит.
— Что там пишут? — спросите.
Ответит:
— Убит!
— Отстоишь ли себя? —
Мать-Россию спросил я свою.
— Если ты мне поможешь, сынок,
Отстою!
1943
* * *
За Черным морем Турция
Белеет, как окурок.
Какая конституция
Придумана для турок?
Не очень-то хорошая,
Когда ее поэты
В казематы брошены
Во главе с Хикметом!
1944