отряд.

— Почему? — удивились ребята, — Почему Акимова не принимать в общую гору?

— Потому что Акимов на своей собственной горке будет кататься со своей вороной один.

Ребята расхохотались, представив такую странную картину.

Смеялась Таня Измайлова. Смеялся Богатов.

Шура Акимов не знал, куда спастись от смеха. С одной ноги у него упал валенок. Воспользовавшись случаем, Шура спустился под стол и долго там обувался. Наконец он выбрался из-под стола и, ни на кого не глядя, сказал:

— Тогда я не буду заводить отдельную ворону, а буду вместе.

Все были удовлетворены таким решением вопроса.

А Костя, вдруг освободившись совсем от застенчивости, произнёс экспромтом печь:

— У нас, на нашей Родине, люди всё делают вместе: работают, учатся, строят. Если кто-нибудь отделится, — этот человек всегда очень несчастен. Ему скучно, тяжело, и один он ни за что не добьётся победы.

Снова вспомнился Саша. Хмуря брови, Костя сказал:

— Я заметил: если человек отделится, получается вред.

Однако пора было переходить к делу. Неожиданно Костя легко нашёл мостик:

— У нас все люди вместе. В других странах не так. И сейчас вы увидите.

Не дав ребятам опомниться, он выключил лампочку, наощупь открыл шкаф — всё было подготовлено, всё под рукой. В изумительной тишине, от которой по спине побежали, словно электрические искры, мурашки волнения, Костя перетащил на стол эпидиоскоп. Щёлк — включён ток, и вот на стене, в четырёхугольнике света, возник океан.

В темноте, не видя глаз, любопытство которых смущало его, слыша только ровное дыхание ребят, Костя осмелел, оживился и вспомнил всё, что они сочинили с Юлькой и Сашей.

— Соединённые Штаты Америки. Южный штат Алабама…

И вот… Со стены на пионеров двадцать первого отряда смотрит круглая физиономия чёрного мальчишки.

Костя менял в эпидиоскопе одну за другой картинки, над которыми так усердно и с таким увлечением они с Юлькой и Сашей трудились, готовясь к сбору.

Теперь, на сборе, костины пионеры узнали чёрного мальчика Сэма. Он был их ровесником, но жил в чужой, непонятной стране. Отец Сэма вернулся с войны. Отец Сэма был героем, он хотел любить свою родину. А его повесили за то, что он чёрный. И Сэм остался один.

…Эпидиоскоп бросил на экран последний пучок света и погас.

Кто-то зажёг лампочку. Ребята окружили вожатого.

— К нам бы этого Сэма! Верно, Костя?

— Его можно принять в пионеры?

— Костя! У нас бы Сэму родиться! Ему хорошо было бы у нас. Костя, да?

— Да, да! Да! — отвечал Костя.

Он был счастлив и очень устал.

Надо было что-нибудь сказать в заключение, чтоб подвести итоги сбора, как учила старшая пионервожатая, но Костя не мог. Он виновато посмотрел на Таню.

Таня стремительно поднялась. Лицо её было серьёзно, решимостью блестели глаза. Она перекинула за плечо косу и запела: «Союз нерушимый республик свободных…».

Высокий, сильный голос звучно вёл мелодию; мелодия нарастала, ширилась; звоном стеклянных колокольчиков вплетались тонкие, детские голоса, им глуховато аккомпанировал несмелый колин басок. И что-то большое, значительное объединило сейчас и связало всех: десятиклассника Колю Богатова, Таню, и Костю, и малышей, — это было молчаливое, строгое счастливое чувство любви к той стране, которая им всем приходилась Родиной.

Саша один

На путях Окружной железной дороги маневрировал товарный состав. Саша стоял у Горбатого моста. Невдалеке свалка железного лома. Сколько раз с Юркой Резниковым они сюда совершали набеги и всегда из экспедиции возвращались с богатой добычей — обрывки проволоки, гайки, какой-нибудь винтик. Многим можно было здесь поживиться! Больше они не придут сюда с Юркой. Всё потеряно! Всё! Саша знал. Он стоял на ветру и смотрел, как ловко работают машинист и сцепщик. Сцепщик на ходу поезда бесстрашно пробирался между вагонами; отцепленные вагоны продолжали свой путь, а паровоз, выбросив фонтан кудрявого пара, торопливо убегал в сторону, громыхая на переведённой стрелке. Стрелочник азартно сигналил флажками. Всё это напоминало игру. Саша смотрел больше часа, пока ноги не онемели от холода. Тогда он пошёл. Куда? Впервые за всю свою жизнь Саша был одинок. Всё-таки его тянуло к школе. Покружив переулками, он случайно очутился возле школьной решётки.

Из калитки высыпали ребята.

Пионеры из костиного отряда! Значит, сбор только что кончился. Как-то справился Костя? Саша обещал ему помогать! Неловко возиться одному с эпидиоскопом: менять картинки, рассказывать, следить за порядком. Разузнать бы, что там было, на сборе!

— Саша, стой, погоди! Саша, ты, должно быть, оглох?

Словно из-под земли, выросла Юлька.

Должно быть, она караулила их с Костей.

— Насилу тебя догнала! Ух, до чего я волнуюсь! В нашем классе все девочки знают, что у вас с Костей сегодня решительный день. Все до одной! Еще бы, и вольтметр и такой ответственный сбор! Ну, рассказывай. Как?

Юлька уморилась от бега: шапка-ушанка еле держалась у неё на самой макушке, лоб был влажен от растаявшего снега, на висках волосы завились в крутые колечки.

Она нетерпеливо и весело допрашивала Сашу:

— Где ты был? Саша, откуда ты шёл? Да говори же скорей! Что такое?

Юлька испугалась недружелюбного молчания Саши.

— Что с тобой произошло?

— Ничего со мной не произошло.

— Может быть, с Костей?

— И с ним ничего.

— Почему ты такой? Саша, что ты скрываешь? — она с беспокойным участием заглядывала в лицо мальчику.

Он шагнул, собираясь уйти.

Юлька схватила его за рукав:

— Постой, а ты помогал Косте на сборе?

И вдруг, не помня себя, Саша в раздражении закричал:

— Не помогал! Нет! А тебе только о Косте и нужно знать. Не был на сборе. Не пошёл — вот и всё!

Он замолчал, увидев, как изменилась от гнева девочка. Его душили слёзы обиды: всем безразлично то, что с ним, Сашей, случилась беда. О нём никто не станет тревожиться.

— Ты поссорился с Костей? — спросила в недоумении Юлька. — Вместо того, чтобы ему помогать в такой ответственный день, ты с ним поссорился? И ты не знаешь, что было на сборе?

— Не знаю. Откуда мне знать?

Саше стало не по себе от юлькиного взгляда, он отвернулся.

— Обходитесь теперь без меня, — пробормотал он.

— Ах, ты вот какой!

Размахнувшись, Юлька ударила кулаком Сашу в спину.

Будь на месте Юльки мальчишка, Саша в секунду мог отразить нападение. Уж он сумел бы постоять за себя! Но на него наступала девочка, и это была Юлька. Невыносимо стыдно, невозможно ударить Юльку. Саша попятился.

К несчастью, происшествие было замечено. Пионеры всё ещё толпились у школьной решётки. Они наблюдали, как