организации — в приспособлении одних жизненных процессов к другим. И если социальная жизнь бесконечно усложнилась, элементарные трудовые действия в борьбе людей за существование сменились многообразно расчлененной системой труда, с ее бесчисленными экономическими соотношениями, с бесчисленными идеологическими выражениями и отражениями, — то человеческая речь продолжает и здесь выполнять прежнюю «культурную задачу», только в соответственно усложненном виде: задачу организации.^[3]

Иначе ли обстоит дело с другими, производными идеологическими формами — познанием, искусством, моралью и т. п.?

IV

Познание заключается в объединении, в систематизации опыта посредством понятий, т. е., в сущности, посредством слов. На своих первых стадиях оно сводилось к ничтожному числу простых технических правил, сохранявшихся среди родовой общины и выразивших обычные методы ее труда. В этой фазе его жизненная роль ясна до очевидности: оно организует трудовую деятельность общины. Но современное познание в миллионы раз превосходит своей сложностью, богатством содержания, свою зародышевую форму. Оно охватывает самые различные области, и казалось бы, что, напр., абстрактно-научные теории, или философские идеи, нельзя даже сравнивать по их жизненной функции с какими-нибудь социально-практическими правилами; казалось бы, что теперь существует самодовлеющее, «чистое» познание, которое вовсе не имеет отношения к организации общественной жизни и деятельности. Рассмотрим, однако, ближе связь познания и жизни.

Современную технику крупно-капиталистического производства, машинную технику с полным основанием называют научной. Это значит, что в ней человеческий труд в своем применении к силам и вещам внешней природы направляется и регулируется научными данными и выводами, т. е. организуется наукой. Таким образом в этой сфере познание, как видим, сохранило свою прежнюю роль; и притом не только низшие, частные понятия, но и самые отвлеченные, самые общие, самые далекие от конкретности явлений. Напр., какие идеи могут быть абстрактнее, «чище», дальше от жизни, чем концепции аналитической геометрии, интегрального счисления, теория рядов и т. п.? И тем не менее они руководят техникой в организации огромной массы механических и инженерных работ. Нельзя построить мост, большое здание, сколько-нибудь сложную машину, не выполнивши предварительно массу вычислении при помощи этой, так называемой, высшей математики; иначе получится либо бесплодная растрата материалов, либо — еще хуже, будет построено нечто негодное и опасное для людей. Какая наука может казаться более самодовлеющей и бескорыстной, чем астрономия? а она, как авторитетный организатор, управляет мореплаванием, географическими и топографическими работами, ее указания часто необходимы и в деле проведения дорог, и в военном деле, и в земледелии, а до известной степени и во всяком практическом деле, потому что на ней основано измерение времени — основа распределения всякого человеческого труда. Теория света представляется чистейшим удовлетворением человеческой любознательности; между тем она находит широкое руководящее применение и в сахарном, и во многих химических производствах, и в фотографическом деле, и т. д. Примеры можно приводить без конца, и все они показывают одно: в технической области познание всецело сохраняет свою первоначальную функцию, состоящую в том, чтобы планомерно организовать общественно-трудовой процесс.

При этом, так как само познание организовано и постоянно вновь организуется в систему, то было бы неправильно вырывать из него тот или иной клочок, и отдельно спрашивать; а каким способом организует социальную деятельность людей, положим, такая-то теорема дифференциального счисления, или такой-то вывод теории электричества? В жизненной системе каждая часть служит для целого, и через него, следовательно, для той функции, которую оно выполняет.

Это позволяет нам понять объективную роль тех философских, метафизических, религиозных концепций, отношение которых к непосредственно-трудовой сфере жизни установить особенно трудно: какая-нибудь идея «субстанции», «чистого бытия», «верховного абсолюта» и т. п. Их назначение объективно состоит, или состояло в том, чтобы стройно объединять, целостно систематизировать, словом — организовать то или иное мировоззрение, которое в себе суммирует обыденное и научное познание данной эпохи, данного класса, — познание, вместе с его практической ролью.

Если же от технически-трудового процесса мы обратимся к другим областям социальной жизни и борьбы, то организующее значение познавательных систем вообще, и религиозных, метафизических, философских понятий в особенности обнаружится для нас еще очевиднее. В древние времена религия была той связью, которая сплачивала, неразрывно объединяла общество в его отдельности, в его борьбе с другими современными ему обществами, религиозное сознание было для племени, а затем для общества, и еще позже — для нарождавшихся классов, той всеобъемлющей организующей формой, которой определялись рамки совместного действия, взаимной поддержки людей.^[4] Религия была постоянным знаменем общественных групп в их антагонизмах и конфликтах; а знамя, само по себе, не оружие и не цель борьбы, это — организующий символ для армии. С такой точки зрения для нас будет вполне понятно и естественно, что люди объединялись и жертвовали жизнью из-за вопроса ομοονσιος или ομοιοναιος («единосущный» или «подобосущный»), о написании Iсус или Iисус и т. п.; религиозная схема, иногда сравнительно даже случайная, организовала людей для защиты их живых интересов, и эта, впоследствии отброшенная развитием форма познания, была им нужна, чтобы координировать их действия, собирать и концентрировать их силы, как делает в других случаях повелительный голос вождя-организатора.

В дальнейшем такую же роль стали выполнять философские и научные теории. Освободительно-индивидуалистическая философия, в разных ее видах, была жизненной руководительницей и знаменем прогрессивных общественных слоев от эпохи возрождения до революций XIX века. Теория Коперника не только обобщала астрономический опыт веков, но и группировала вокруг себя людей, интересы которых не мирились с традиционным мировоззрением той эпохи и с интересами его носителей, господствовавших тогда классово. А в наше время понятие «научного социализма», соединяющее идею научного познания с лозунгом классовой организации, прекрасно раскрывает организующую функцию научной мысли.

Поставим вопрос о реальном, объективном смысле познания в самой