class="stanza">
На каком-то позабытом острове
Очарованные мы вдвоем.
– – –
И плывут, плывут полями синими
Отцветающие облака…
Опахало с перьями павлиньими
Чуть колышет смуглая рука.
– – –
К голове моей ты клонишь голову,
Чтоб нам думать думою одной,
И нежней вокруг воркуют голуби,
Колыбеля томный твой покой.
“Как воздух прян…”
– – –
Как воздух прян,
Как месяц бледен!
О, госпожа моя,
Моя Судьба!
– – –
Из кельи прямо
На шабаш ведьм
Влечешь, упрямая,
Меня, Судьба.
– – –
Хвостатый скачет
Под гул разгула
И мерзким именем
Зовет меня.
– – –
Чей голос плачет?
Чья тень мелькнула?
Останови меня,
Спаси меня!
КАИН
– – –
«Приобрела я человека от Господа»,
И первой улыбкой матери
На первого в мире первенца
Улыбнулась Ева.
– – –
«Отчего же поникло лицо твое?»-
Как жертва пылает братнина! –
И жарче той жертвы-соперницы
Запылала ревность.
– – –
Вот он, первый любовник, и проклят он,
Но разве не Каину сказано:
«Тому, кто убьет тебя, всемеро
Отмстится за это»?
– – –
Усладительней лирного рокота
Эта речь. Ее сердце празднует.
Каин, праотец нашего племени
Безумцев – поэтов!
АГАРЬ
– – –
Сидит Агарь опальная,
И плачутся струи
Источника печального
Беэрлахай-рои.
– – –
Там – земли Авраамовы,
А сей простор – ничей:
Вокруг, до Сура самого,
Пустыня перед ней.
– – –
Тоска, тоска звериная!
Впервые жжет слеза
Египетские, длинные,
Пустынные глаза.
– – –
Блестит струя холодная,
Как лезвие ножа, –
О, страшная, бесплодная,
О, злая госпожа!…
– – –
«Агарь!» – И кровь отхлынула
От смуглого лица.
Глядит, – и брови сдвинула
На Божьего гонца…
“Как пламень в голубом стекле лампады…”
Я видел вечер твой. Он был прекрасен. Тютчев
– – –
Как пламень в голубом стекле лампады,
В обворожительном плену прохлады,
Преображенной жизнию дыша,
Задумчиво горит твоя душа.
– – –
Но знаю, – оттого твой взгляд так светел,
Что был твой путь страстной – огонь и пепел:
Тем строже ночь, чем ярче был закат.
И не о том ли сердцу говорят
– – –
Замедленность твоей усталой речи,
И эти оплывающие плечи,
И эта – Боже, как она легка! –
Почти что невесомая рука.
“Вот дом ее. Смущается влюбленный…”
– – –
Вот дом ее. Смущается влюбленный,
Завидя этот величавый гроб. –
Здесь к ледяному мрамору колонны
Она безумный прижимает лоб,
– – –
И прочь идет, заламывая руки.
Струится плащ со скорбного плеча.
Идет она, тоскливо волоча,
За шагом шаг, ярмо любовной муки…
– – –
Остановись. Прислушайся. Молчи!
Трагической уподобляясь музе,
– Ты слышишь? – испускает вопль в ночи
Безумная Элеонора Дузе.
“Слезы лила – да не выплакать…”
– – –
Слезы лила – да не выплакать,
Криком кричала – не выкричать.
Бродит в пустыне комнат,
Каждой кровинкой помнит.
«Господи, Господи, Господи,
Господи, сколько нас роспято!…»
– Так они плачут в сумерки,
Те, у которых умерли
Сыновья.
“Все отмычки обломали воры…”
– – –
Все отмычки обломали воры,
А замок поскрипывал едва.
Но такого, видно, нет запора,
Что не разомкнет разрыв-трава.
“Не на храненье до поры…”
– – –
Не на храненье до поры, –
На жертвенник, а не в копилку, –
В огонь, в огонь Израиль пылкий
Издревле нес свои дары!
– – –
И дымный жертвенный пожар
Ноздрям Господним был приятен,
Затем, что посвященный дар
Поистине был безвозвратен…
– – –
Вы, пастыри Христовых стад,
Купцы с апостольской осанкой!
Что ваша жертва? Только вклад:
Внесли и вынули из банка!
– – –
И оттого твой древний свет
Над миром всходит вновь, Израиль,