рекламную кампанию с использованием газет, журналов, телевидения.

Работал Совин с удовольствием. И рекламу делал качественную. Благо, условия для работы были идеальными. Директор понимал, так сказать, природу творчества, и с утра до трех часов дня Совин работал дома, где можно было творить. Без опаски, что тебя оторвут от работы, собьют с мысли. А с трех до конца рабочего дня — до семи-восьми вечера — трудился в офисе. Потом — домой, ужинать, отпиваться чаем, и снова за компьютер, до глубокой ночи. Фамилия его — Совин, с ударением на «о», — очень подходила к образу жизни. Дмитрий Совин был ярко выраженной «совой»: к вечеру работоспособность его росла, и обычно спать он ложился под утро. Вставал трудно, но все же вставал, принимал душ, брился. Чтобы хоть как-то прийти в себя, наливал кофе. Но после кофе — обязательно выпивал пару кружек чаю.

В том, что Совин так много работал, для него не было ничего необычного. Он любил работу со словом. Писать текст, особенно когда тема обещала интересный поворот, было наслаждением. Как вкусная еда с хорошим вином. Совин чувствовал язык, его ритм и пластику. Правда, сам никогда в жизни не писал ни стихов, ни прозы. Да и правил русского языка уже почти не помнил, хотя изучал его на литературном факультете пединститута.

Именно тогда, в институте, преподаватель практического русского Ольга Сергеевна Нестерова, заставлявшая студентов каждый день писать сложнейшие диктанты, удивлялась: «Совин, как вы умудряетесь так хорошо писать диктанты? Ведь вы же не знаете правил!..»

Правил он действительно не знал, но «абсолютное языковое чутье», как это называла та же Ольга Сергеевна, помогало: Совин писал как чувствовал, никогда не проверяя написанного. Не проверял еще со школы, где прекрасно писал сочинения. Потому что если брался проверять, то начинал сомневаться и частенько исправлял правильно написанное на неправильное…

Возможно, займись Совин иностранными языками, смог бы выучить не один, но мешала лень. Да и надобности не было. Но зато с русским языком все было в порядке. Среди рекламщиков он считался одним из лучших.

Сегодняшнее подведение итогов дня и было связано с этим самым языковым чутьём. Совин уловил фальшь, несоответствия в текстах. Не в своих текстах, в чужих…

В последнее время все московские радиостанции крутили песни поэтессы, композитора и певицы Марины Снегиревой в исполнении некоей Лены Мосиной. Лену явно кто-то, как это сейчас называется, раскручивал. Молоденькая девочка со смазливым личиком. Петь она — в лучших традициях современной российской эстрады — совершенно не умела.

Но на популярность Лены работала трагическая история Марины Снегиревой.

Марина Снегирева, красивая молодая женщина, жила себе в провинциальном тихом Владимире, писала стихи, музыку, записывала свои песни на кассеты. И хотела покорить своим искусством Москву. В дороге машина друзей, с которыми она ехала, перевернулась. Снегирева погибла. Ее похоронили. А вся эта история стала, используя стандартный оборот, достоянием гласности.

Но если бы все было так просто… Началось нечто невообразимое. Газеты все разом стали печатать портреты Снегиревой, стихи, размышления о ней и ее творчестве. О погибшей женщине в одночасье узнала вся страна. Не было такого средства массовой информации, которое не сочло бы своим долгом написать или сказать о Снегиревой хоть что-нибудь. О ней говорили одноклассники и родные, близкие и дальние. Целыми полосами печатались фотографии: Марина в младенчестве, Марина в подростковом возрасте, Марина с гитарой у костра, Марина с женихом у машины.

В публикациях было множество нестыковок и несуразностей, а порой и прямо противоречивших друг другу фактов. Однако никого это не смущало.

О необычайном таланте Марины Снегиревой рассуждали звезды эстрады. По телевидению показали концерт в память о трагически погибшей поэтессе и композиторе. Сама Великая Певица даже исполнила одну из песен Снегиревой. Могила ее стала местом паломничества неуравновешенных подростков обоего пола. Такое паблисити не снилось, похоже, даже самым именитым западным звездам, периодически наезжавшим с концертами в бывшую Страну Советов. Всей этой вакханалией явно кто-то умело дирижировал…

На взгляд Совина, стихи Снегиревой не были ни гениальными, ни даже просто талантливыми. Разве только чуть-чуть выше обычного уровня заполонившей эфир русской попсы. Был, правда, этих стихах свой стиль. Эдакий трагизм с желанием (и, надо отдать должное, некоторым умением) выдавливать женскую или подростковую слезу. И Совин не сомневался: песни Снегиревой нашли бы поклонников. Если бы ей удалось пробиться на эстраду…

Но ей не удалось. И сейчас ее песни исполняла Лена Мосина. Вышел компакт-диск, на котором Лена записала песни на стихи Марины Снегиревой. Диск «раскручивался» всеми музыкальными станциями и расходился быстро. Тиражи — большей частью пиратские — допечатывались и вновь расходились: кто-то зарабатывал на этом огромные деньги. Шли разговоры о том, что Мосина записывает второй компакт с песнями Снегиревой. И три вещи с будущего компакта уже звучали в эфире. Только Совин очень быстро понял, что это уже не стихи Снегиревой…

Совин попсу не любил, считая ее чем-то вроде печально известной «МММ»: людей беззастенчиво обманывали, выдавая явный суррогат за произведение искусства. Но по долгу службы приходилось слушать эфир, в том числе и конкурирующие станции. И хочешь не хочешь, а песни назойливо лезли в уши. А что касается песен Снегиревой, то Дмитрий просто хотел понять природу широко разрекламированного «таланта» и оттого специально прислушивался. Он быстро почувствовал стиль и язык Снегиревой. И поэтому насторожился, когда зазвучали песни со второго компакта. И понял: тексты песен со второго диска перу Снегиревой не принадлежали, их написал кто-то другой…

Сначала Совин это просто почувствовал. Потом вслушался и убедился окончательно: писала не Снегирева. Произвести профессиональный лингвистический анализ да ещё с криминалистическим уклоном Совин не сумел бы. Потому что просто не знал, как это делается. Но ему это было и не нужно. Хватало уникального языкового чутья. Ему Совин верил безоговорочно. Тем более что за свои сорок три года не раз имел возможность убедиться, что это чутьё его никогда не подводит…

Печатное слово и смотрится, и читается по-другому. Несмотря на занятость, Совин не поленился и набрал тексты песен с первого и второго компакта на компьютере. Распечатал, почитал вслух, посмотрел на рифмы, на слог. И еще раз убедился: Марина Снегирева не сочиняла песни, которые должны были выйти на втором