планету? Великий, это будет первый шаг в космической экспансии!

— Анцы могут жить только на Ане, — гордо поднял голову Преген.

— Кроме того, Великий, — прерывистым шепотом добавил Верэн, — армада поглотит слишком много энергена. Оборонительный щит планеты…

— Покорив Яну, мы отбросим щит! — поднял кулак Генас.

— Довольно! — Великий Импер положил руку на панель управления. — Не омрачайте праздник суесловием.

Он тронул клавишу, и под куполом тройного зала возникло его объемное изображение — золотая маска и золото звезд на голубом плаще. Стереофонический голос перекрыл праздничный шум:

— Вы, сенаторы, и вы, высокородные! Первородные и благородные анцы! Сегодня мы провожаем мужественного Интала в пояс астероидов. Уход в космос смертельно опасен, но и почетен. Не многие удостоились высокого доверия. Вспомните, что Генеральный Астеронавт покидал Ану лишь дважды… Всей своей жизнью, посвященной трону и Ане, Интал заслужил награду. Он готов к подвигу, он высоко вознесет над космической бездной звездно-голубое знамя!

Восторженные возгласы и треск взрывающихся пузырей наполнили зал. Оркестр сыграл несколько тактов марша астеролетчиков. Потом все разом смолкло.

— Я жду тебя, благородный астеронавт Иитал, с полными трюмами. Тебя ждет вся планета и живое воплощение ее — нежная и верная Ана!

В звенящей тишине Ана гибко поднялась и медленно подошла к замершему Инталу. Две фигуры — голубая и оранжевая — на мгновение слились, потом Ана подняла голову:

— Бесстрашно и гордо выполни свой долг и возвращайся. Твоя жена и твой сын ждут тебя!

— Мой сын?! — астеронавт побледнел.

— Да, — прошептала Ана. — Лоно анкубатора приняло единую частичку тебя и меня.

Она подняла руку, осторожно извлекла голубой камень из перстня любви и произнесла традиционную формулу:

— Пусть эта чистейшая голубизна охраняет тебя так же, как и оборонительный щит астеролета!

2

Анавизор включился автоматически, и в покоях загрохотал марш астеролетчиков. Ана уже проснулась, но лежала с закрытыми глазами. Недовольно сморщив носик, она дистанционной клавиатурой уменьшила громкость и легла поудобнее. Вот и наступил этот час — Интал улетает. Невнимательно прислушиваясь к голосу комментатора, который рассказывал биографию астеронавта и описывал устройство и назначение основных узлов корабля, Ана продела руки в приемник автомата и внимательно проследила за тем, как полируются и наливаются бирюзовым цветом острые ноготки. Потом нехотя позавтракала (комментатор говорил об уникальности опасных рейсов и перечислял немногие имена действительных астеронавтов), пронзила голубой пузырь соломинкой, легла покойно на спину и принялась посасывать легкий газ, любуясь своим обнаженным телом. Комментатор начал обратный отсчет времени. Ана подобралась и впилась глазами в овальный экран.

Огромный конус корабля едва заметно дрожал в клубах оранжевого тумана. Он поражал необычностью очертаний — на Ане привыкли к овальности и сферичности. У острой вершины вилось несколько автоматических вибролетов мошек рядом с махиной. На счете «пять» они отскочили за край экрана, на счете «ноль» все заволокло плотным оранжевым облаком, сквозь которое просверкивали ярко-желтые звездочки. Когда экран очистился, стартовая площадка была пуста.

Ана села в постели, выключила анавизор и облегченно вздохнула. Все, ждать осталось недолго. В гибком полутанце она проплыла по комнате и задержалась у почтовой ниши. Среди привычных нежно-голубых кассет с мадригалами анских поэтов вызывающе лежал оранжевый ролик. Что-то новое уж не принялись ли астеронавты сочинять в честь нее музыку или стихи? Двумя пальчиками Ана извлекла ролик, осмотрела со всех сторон и вставила в анавизор. Сразу вслед за щелчком включателя на экране зазмеилась желтая молния. Ана прикрыла глаза, а когда снова глянула на экран — от неожиданности попятилась к постели. С анавизора на нее смотрел Интал.

Астеропавт был затянут в полетный оранжевый костюм, туго зашнурованный па груди и предплечьях, шеврон голубел овальной эмблемой Аны. Удлиненные глаза глядели из-под густых бровей чуть напряженно, у резко очерченных губ залегла незнакомая складка. Да и все узкое лицо казалось чужим и неприятным.

Интал качнул коротко остриженной головой:

— Я должен все объяснить, Ана, даже если ты ничего не поймешь. Ты прекрасна, как и наша планета, и я люблю тебя. Но я ненавижу свою родину, губы астеропавта покривились. — Это странно и дико, но это так. Вначале я ничем не отличался от усредненного анца: родился в анкубаторе, учился по программам анавидения, крутился в аттракционах, вдыхал веселящий газ и старался подальше держаться от сада чести. Все мои желания удовлетворялись — что еще нужно анцу? И все-таки во мне, как гриб, росли неудовлетворенность и желание чего-то иного. Я обращался к лечебным автоматам, но они никакой болезни не обнаружили. Может быть, она затаилась слишком глубоко? Может быть, генетики что-то напутали в моем коде? Не знаю… Однажды я случайно забрел в книготеку и от безделья принялся читать.

Ана изумленно подняла брови, закуталась в халат и села, поджав ноги, Ее немного знобило.

— Да, именно читать… Книготеки — это такие полусферические здания около общественных садов. О них почти никто не знает, в них никто не ходит. Странно, что они до сих пор сохранились… И вот я сидел в большом зале с пыльными окнами и читал. Никто не мешал мне, стояла непривычная тишина, и только струйки пыли стекали с бесформенных книжных холмов. Я листал страницу за страницей, продираясь сквозь непривычные ряды строк, с трудом постигая смысл. Прошло много времени прежде чем мой обленившийся мозг начал соображать. Самое главное из того, что я понял, заключается в трех словах: мы неправильно живем. Мы потеряли цель. Мы разучились думать, работать, рисковать. И я не мог больше жить так. Мне захотелось самому выбрать женщину, а не ждать указки генетиков. И еще мне захотелось, чтобы моя жена сама выносила нашего сына, чтобы он бился в ее лоне, требуя света и свободы.

Ану передернуло. Она с трудом проглотила скользкий комок, ставший в горле, непослушными пальцами схватила и раздавила красный пузырь и судорожно вдохнула газ, закатив заслезившиеся глаза. Низкий голос Интала продолжал:

— Света и свободы нет на Ане! Мы привыкли к опутавшим нас законам, мы не замечаем их. Законы о процветании, о риске, генетические законы, законы о любви и верности… Мы деградировали! В книгах я прочитал, что Яна, которой Триада пугает анцев, — это наша сестра. Что мы долго дружили, пока очередной Великий Импер не разгородил нас оборонительным щитом. И мне