захотелось на Яну, чтобы жить, а не увязать в мертвечине. У меня был единственный путь. Только астеронавты способны покинуть планету — и я стал астеронавтом. Надо было обратить на себя внимание — и я стал первым, потому что в стаде баранов легко быть первым. Надо было войти в доверие к Великому Имперу и Триаде, чтобы именно меня назначили для полета. Это было трудно, — я едва сломил сопротивление Прегена, но все-таки соединился с тобой в обход генетических законов. Я стал тронным астеронавтом и вот — улетаю. Улетаю не за энергеном, а на Яну, и не для себя, а для всех анцев. Я сделаю все, чтобы попытаться исправить нашу пустую и бессмысленную жизнь…

Ана смотрела на экран анавизора, но уже ничего не видела и не слышала. Ей скучно было смотреть и слушать. Какое значение имели пустые слова этого кандидата в покойники! Она знала его будущее…

3

…Астеронавт Интал, закрыв глаза и откинувшись в кресле, спокойным и четким голосом диктовал маневровым автоматам программу поворота к Яне. Он отрешился от прошлого и будущего и думал только об этом сложном маневре.

Он не знал, что в анкубаторе растет не его сын, а будущий Верховный Энергетик, утвержденная конклавом комбинация генов Аны и Генаса.

Он не знал, что после его бегства Великий Импер надолго запретит выходы в космос и еще больше урежет потребление энергена.

Он не знал, что Ана и Преген превратят заброшенные книготеки в места свиданий, пока конклав генетиков официально не разрешит им соединиться.

Он не знал, что у Аны был только один способ обойти заколы о любви и верности и избавиться от мужа.

Он все еще диктовал программу поворота, когда прощальный подарок жены мгновенно раздулся в ярко-голубой шар и рассыпался фиолетовыми молниями.

Мертвый корабль, окруженный невидимым оборонительным щитом летел все дальше и дальше, туда, к сверкающему поясу астероидов, и еще дальше, за пояс астероидов, в глухую черноту глубокого космоса, где еще никогда не появлялись конусовидные астеролеты анцев…

4

Мстительно щуря глаза, Ана смотрела на анавизор, где этот труп продолжал поясничать.

— Я вернусь, Ана, я вернусь и все будет хорошо. Ведь я добивался тебя не только потому, что ты дважды высокорожденная дочь Верэна, — глаза астеронавта вдруг зажглись, и он заговорил быстро и умоляюще. — Посмотри вокруг, постарайся подумать, Ана. Кто повелевает планетой? Великий Импер, который прячет под голубым плащом и золотой маской уродство тела и души! Похотливый Преген, солдафон Генас, трусливый Верэн! Сенаторы — шайка одряхлевших преступников! Подумай, Ана, найди книготеку, почитай и подумай. Это очень трудно, но мы же любим друг друга и нашу ясную Ану! И мы в долгу перед сыном…

Интал помолчал, о чем-то раздумывая. Потом нерешительно улыбнулся:

— На этот раз я лечу по собственной воле, а не послан тобой. Поэтому я должен вернуть камень любви. Мне не нужен мертвый осколок суеверий, потому что в своей душе я уношу тебя. Он будет в кассете вместе с записью.

Глядя в глаза Аны, Интал поднял руку с витым перстнем любви и прижал к губам голубой камень. Посветлевшее лицо его перечеркнули желтые молнии, анавизор хрипло взревел и разразился маршем астеролетчиков. На планете продолжался нескончаемый праздник.

И только тут последние слова астеронавта дошли до Аны.

— Нет! — страшно закричала она. — Не хочу!!. Последнее, что она увидела, был нестерпимо-голубой шар, разбухающий из приемного гнезда анавизора…