кинулся к Степану, который тянул за руки тело русоволосого парня в афганской одежде.

— Твою мать! — Зубов вдруг разжал руки и брезгливо вытер ладони о брюки. — Да он теплый!

Клейн наклонился над убитым. Его одежда была иссечена взрывом, и из рваной раны на шее еще лилась кровь.

— Дух, — сказал он.

— Русский, — сказал Зубов. — Сука, он с ними тут сидел. Откуда взялся, тварь? Дезертир, наверно.

— Ну и что с ним делать?

Зубов ногой перевернул труп набок.

— Свои похоронят. Уходим, Гера.

— Нет, постой.

Клейн быстро обыскал убитого и нашел толстую записную книжку, диктофон и маленький бинокль необычной формы, похожий на плоскую коробочку.

— Это не дезертир. Он вообще не наш. Журналист. Или советник.

— Один хер. — Зубов тоже присел рядом и, снова перевернув труп, обшарил карманы окровавленной кургузой жилетки. — Смотри-ка, баксы. Таблетки, батарейки, а это что такое? Кассеты от диктофона.

— Сдадим в особый отдел, — решил Клейн.

— Ты охренел? — зло глянул на него Зубов. — Я его не повезу! Мы не «врачи без границ»!

— Да я про документы, — успокоил его Клейн, пряча в карман робы записную книжку. — Всё, Степа, сматываемся. И так столько времени потеряли.

Наконец, все собрались, живые и мертвые. Ковальский провел перекличку, и сам отвечал за погибших. Ахмедов, Мелкумян, Кодряну, Ткаченко, Завьялов… Все на месте. Теперь можно уходить.

Они вернулись на базу ночью, и все-таки, несмотря на страшную усталость, сразу после чистки оружия отправились в «баню», как они называли простой блиндаж с печкой и бочкой воды. И там, посовещавшись, решили: белокурого духа они не видели. С какой бы миссией этот иностранец ни прибыл в Афганистан, но он был среди врагов, а значит, и сам был враг. А спецназ не обязан отчитываться о каждом уничтоженном душмане.

Диктофон и блокнот, найденные на поле боя, можно после внимательного изучения сдать в особый отдел. А можно и не сдавать. Вот ребята из кандагарского батальона в прошлом году приволокли вместе с другими трофеями из каравана труп американца. Шуму-то в газетах было много, а что толку? Мало того, что все почести достались доблестным афганцам, которым приписали эту победу над происками империалистов. Так еще особисты до сих пор терзают кандагарцев вопросами — куда это они припрятали тот миллион долларов, который якобы вез с собой американский курьер?

На том и порешили. Если начальство спросит про иностранца — все честно расскажем. Без утайки. А не спросит — будем молчать. Бинокль забрал себе Ковальский, доллары остались у Зубова. А с Клейна хватит и того, что он побывал в отпуске.

ЧАСТЬ I «НЕ ИЩИТЕ СТАРЫХ ДРУЗЕЙ»

Глава 1

Март, 1999. Задача для Графа

— Я не знаю, как ты это сделаешь, — сказал президент. — Но ты это сделаешь. Командуй. Весь холдинг в твоем распоряжении. От уборщицы до президента.

— Этого мало, — ответил Клейн.

Полковник Герман Клейн знал, что не бывает невыполнимых задач. Только надо правильно подобать исполнителей. Когда-то в его подчинении была рота, потом — батальон. Сейчас он руководил службой безопасности холдинга «Мировой Океан», и мог распоряжаться множеством разнообразных профессионалов. Но, выслушав президента, Клейн понял, что для решения задачи придется привлечь других специалистов. Тех, кому он доверяет. А в холдинге он уже не верил никому. От уборщицы до президента.

В Афганистане их компанию называли ленинградским землячеством. Герман Клейн, Степан Зубов, Ромка Сайфулин и Костик Ковальский вместе прослужили до самого Вывода, вместе входили в Баку в январе девяностого года, и только после бакинской командировки их разбросали по разным частям. Клейн остался мирить братские народы Закавказья, а остальные ленинградцы отправились в Вильянди, где очень скоро и закончилась их служба государева.

Выйдя через несколько лет в запас, полковник Клейн вернулся в Питер, к родителям. Первое время он еще пытался встречаться с друзьями, но все труднее становилось оторваться от дел. Его бывший командир передал ему по наследству свой пост в холдинге, и Клейн работал по двадцать пять часов в сутки. Договорились собираться хотя бы раз в году, 5 ноября, на День разведчика. Но сам Клейн так ни разу и не пришел на этот сбор — все дела, дела.

Прежде чем обратиться к друзьям за помощью, полковник долго наводил о них справки, используя богатые возможности информационной службы холдинга.

После анализа собранных данных стало ясно, что Степан Зубов почти идеально подходил для решения задачи: он был одинок и в хорошей форме. Компьютер бесстрастно выдал и негативную информацию — Зубов, рядовой администратор гостиницы, в прошлом году купил стометровую квартиру; за последние четыре года он сменил две машины и сейчас ездил на «саабе — 9000». Возможно, это свидетельствовало о связях с криминалом.

Чтобы поговорить с другом незаметно для чужих глаз, Клейн пару дней изучал его распорядок дня, и, наконец, застал Зубова на закрытом теннисном корте. Ему пришлось целый час сидеть на скамейке, наблюдая, как Степан гоняет по площадке азартного толстяка. Выиграв первый сет, Зубов достаточно деликатно указал толстяку на тактические ошибки и дал ему передышку, а сам пошел к открытому окну, достав из кармана белоснежных шортов недокуренную сигару. Здесь-то Клейн и перехватил его, протянув зажигалку.

Они оба были рады встрече, но времени, как всегда, хватило только на короткий деловой разговор. Выслушав полковника, Зубов спросил:

— Сколько платят за поездку?

— Сто долларов в день.

— Нет, не могу, — сказал Степан Зубов. — В городе я тебя подстрахую, вопросов нет. Но уехать не могу. Риск большой. При самом удачном раскладе я теряю неделю. Семьсот баков, конечно, неплохо. Но пока меня тут не будет, за эту неделю я могу потерять гораздо больше.

— Насколько больше?

— На порядок.

— Ясно. Значит, я рассчитываю на тебя в городе. Довезешь нас до аэропорта. О времени выдвижения сообщу за сутки.

— Понял. Кстати, если есть желание пострелять, приезжай ко мне на дачу. Мы там часто собираемся.

— Вернусь из командировки, загляну.

Степан кивнул и оглянулся на своего партнера. Толстяк все не мог оторваться от бутылки «Перье» и продолжал вытирать обильный пот.

— Загоняешь человека, — усмехнулся Клейн. — Сойдет с дистанции раньше срока.

— Ничего, он заводной. Азартный по жизни. Мы с ним зарубились на ящик «Карлсберга», начнут америкосы бомбить Югославию в марте или нет.

— На что ты поставил?

— На март, само собой. Не станут они до апреля тянуть. Весной горы зеленкой