Альфред Бестер НЕ ИЗ НАШЕГО МИРА
Другие варианты перевода: "Перепутанные провода" и "Где-то перепутались провода".
Я расскажу обо всем честно и откровенно, расскажу все, как было. Это не только мой порок, он присущ большинству мужчин. Я удачно женился и, кажется, все еще обожаю жену, но часто влюбляюсь в случайно встреченных женщин. А разве с вами этого не бывает? Стоит мне остановиться на красный сигнал светофора, взглянуть в соседнюю машину — и я теряю голову. Или проехать с девушкой в лифте — она выходит на шестом этаже и уносит мое сердце. Телефонные звонки — особо сильное искушение. Раздается звонок, я беру трубку и слышу женский голос. Ей нужно Дэвида. Такого у нас нет, но голос… слишком волнующий. Я моментально воображаю, как назначаю незнакомке свидание, встречаюсь с ней, ухожу из дома и предаюсь заманчивому греху под теплым солнцем Капри. Потом я произношу: "Простите, вы ошиблись", кладу трубку и весь день чувствую себя виноватым перед женой. Так и в этот раз. Секретарша вышла, и я сам ответил на звонок. Приятный голос затараторил в трубку: — Привет, Жанет. Я устроилась на работу. Уютная комнатка на Пятой авеню, свой стол, окно совсем рядом и… — Простите, — сказал я, после того, как насытился плодами своей безудержной фантазии, — какой номер вы набрали? — О боже! Да уж, конечно, я звоню не вам! — Боюсь, что так. — Простите, пожалуйста, за беспокойство. — Пустяки. Поздравляю с работой. Она рассмеялась. — Спасибо. На этом разговор закончился. Но голос был таким очаровательным, что требовал, по крайней мере, Гаити. Тут телефон снова зазвонил. — Жанет, милая, это Пэтси. Только что получилась такая забавная история! Звоню я тебе и начинаю болтать, но меня перебивает такой, знаешь ли, бархатный, самый романтичный голос и… — Спасибо, Пэтси. Но вы снова ошиблись. — Ох! Это вы! — Угу. — Так это не Прескотт 9-3232? — Даже ничего похожего. Это Плаза 6-5000. — Интересно, как я могла так ошибиться… Совсем потеряла голову сегодня. — Всего лишь слишком возбуждены. — Пожалуйста, простите меня. — Ничего, пустяки, — сказал я. — У вас тоже самый романтичный голос, Пэтси. Мы положили трубки, и я отправился на обед. Прескотт 9-3232. Допустим, я позвоню Жанет и скажу ей — что? Я не знал. Однако, вернувшись к делам, мечту пришлось выкинуть из головы и заняться реальностью. Нет, лгу. Весь день я помнил про разговор, а вечером ничего не сказал жене, с которой привык делиться всеми мелочами. Утром я пришел на работу пораньше, никого из моих девушек еще не было. Около девяти зазвонил телефон, и я снял трубку. — Слушаю. На другом конце царила тишина. А у меня и так было мерзкое настроение. — Послушайте, — взмолился я, — какого черта вы звоните, если вам нечего сказать? Я ж вам не девочка, и вы, надеюсь, не робкий воздыхатель! Только я собрался бросить трубку, как услышал тихий голос: — Простите. — Что? Пэтси? Это вы? — Да. Мое сердце замерло и подпрыгнуло, потому что я знал, я знал, что это не могло быть случайностью. Она запомнила мой телефон, она захотела снова поговорить со мной! — Доброе утро, Пэтси, — сказал я. — Ох, у вас ужасный характер. — Простите, все нервы. — Нет, я сама виновата. Но я звонила Жанет. Наверное, где-то перепутались провода. — Ну… вы меня разочаровали. Я-то надеялся, что вы хотели услышать мой романтичный голос… Она засмеялась. — Он не настолько романтичный. — Видимо, понимая это подсознательно, я и нагрубил. Позвольте, я заглажу свою вину. Пообедаем вместе. — Нет, что вы. — Когда вы начинаете работать? — Сейчас. До свидания. Медленно опустив трубку, я задавался вопросом: а не пришел ли я сегодня раньше в слепой надежде на этот звонок? Я злился сам на себя и задал своим девушкам хорошую головомойку. Вернувшись с обеда, я спросил у секретарши, не было ли мне звонков. — Только с телефонной станции, — ответила она. — У них что-то не в порядке. Значит, это все-таки была случайность. Она не хотела мне звонить. В четыре часа я отпустил девушек домой — в порядке извинения за утреннюю бестактность, — по крайней мере, мне хотелось так думать. До половины шестого я метался по комнате, страстно желая услышать голос Пэтси и понося себя последними словами за глупые фантазии. В шесть я допил бутылку виски, оставшуюся с Нового Года, и отправился домой. Уже стоя у лифта я услышал звонок в кабинете. Я рванулся к двери и вихрем подскочил к телефону — чувствуя себя последним идиотом. — Прескотт 9-3232, - выдохнул я. — Простите, — сказала моя жена. — Я ошиблась… Ясно, сейчас она позвонит снова. Придется разыграть маленькую комедию, чтобы она не догадалась, что это был я. Поэтому, когда телефон зазвонил, я снял трубку и, держа ее на удалении, самым суровым голосом принялся отчитывать своих отсутствующих девушек. Потом поднес трубку ко рту: — Алле. — Ой, какой вы… Как генерал. — Пэтси?! — У меня перехватило дыхание. — Боюсь, что да. — Вы звоните мне или Жанет? — Жанет, конечно. На станции все перепутали. Я им уже говорила. — Знаю. Ну как работа? — Ничего… У нас тоже есть начальник, который рычит совсем как вы. Я его боюсь. — Позвольте дать вам совет, Пэтси. Не пугайтесь. Когда мужчина так кричит, он обычно скрывает свою вину. — Не понимаю. — Ну… может, он не справляется с работой и потому строит из себя большую шишку. — О нет, вряд ли. — Или, может быть, вы ему нравитесь, и он боится, что это помешает делу. — Нет, опять не то. — Почему? Разве вы не красивая? — Надо спрашивать не меня. — У вас чудесный голос. — Благодарю вас, сэр. — Пэтси, — начал я, — послушайте, что вам скажет умудренный сединами человек. Ясно, что Александр Грэхем Белл предначертал нам эту встречу. Так зачем противиться судьбе? Давайте завтра вместе пообедаем. — Ой, боюсь, что я завтра… — Вы завтра обедаете с Жанет? — Да. — Тогда почему не со мной? Я уже почти Жанет — во всяком случае, отвечаю за нее по телефону. И что же я с этого имею? Звонок с телефонной станции! Разве это справедливо? Половину обеда вы съедите со мной, а половину можете завернуть и отнести Жанет. Она засмеялась. Это был восхитительный, прелестный смех. — Вы чувствуете себя заядлым сердцеедом, да? Как вас зовут? — Говард. — Говард… а дальше? — Пэтси… а дальше? — Сперва вы. — Нет. Либо я открываю вам секрет за обедом, либо остаюсь таинственным незнакомцем. — Ну хорошо, — сдалась она. — У меня