- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (6) »
индийского инженера, разочаровавшегося в любви. Он бежит на край света от своего прошлого и становится владельцем сомнительной гостиницы в Глазго. По необходимости фильм снимался в той самой гостинице, где жила группа, а статистами были недоумевающие, но полные энтузиазма служащие. Искорка играла танцовщицу-эмигрантку из кабаре, с которой у Бобби завязывается любовная интрига. В финале Искорка умирает, но сначала заставляет циничное сердце Бобби оттаять, а его владельца — вернуться в Индию. Классический слезливый фильм, и, как думал сам Джеки, единственный из четырех, который мог бы принести кучу денег.
Сюжет фильма № 131, пятого британского фильма, был неясен еще самому Джеки. Когда неприятности с налогами достали его и в Шотландии, он ткнул пальцем в расписание поездов, и так был выбран Болтон.
* * *
Это оказался холодный и мрачный городишко, с населением где-то тысяч в шестьдесят англичан, и все они занимались сносом покинутых пригородов и перекраской наново центра города, построенного в девятнадцатом веке. Такова уж туристская индустрия современной Англии. Весь современный бизнес в Болтоне находился в руках японцев, арабов и сикхов. Ласковое слово, сказанное начальнику станции, позволило поставить вагоны на тихий запасной путь и погрузить оборудование в небольшую флотилию английских велорикш. Щедрое предложение заплатить рупиями помогло найти вполне приличную гостиницу. Начинал накрапывать дождь. Джеки в этот день тупо сидел в вестибюле и листал рекламные туристские брошюры, присматривая места для съемок. Группа пила дешевое английское пиво и ворчала. Оператор Сурай жаловался на несколько жалких часов бледного и зимнего европейского света. Помощники осветителя боялись задохнуться под мощными шерстяными одеялами, постеленными в номерах. Звукооператор Кумар громко и напряженно строил догадки на тему о «пастушьем пироге» гостиницы и — хуже того — «жабе в дыре». Бобби Дензонгпа и Бетти Чалмерс смылись на дискотеку, никому ничего не сказав. Джеки кивал, сочувствовал, поддакивал, гладил по головкам, обещал чего ни попадя. В десять он позвонил в студию в Бомбей. Фильм № 127 был признан коммерчески безнадежным и сразу направлен на видео. Номер 128 передублировали на тамильский, и он помирал медленной смертью, объезжая южные деревни. Вахшани, он же «Золотце», о Джеки уже спрашивал. В той среде, где вращался Джеки, если Золотце о ком-то спрашивал, это ему процветания не предвещало. Джеки оставил в студии телефон гостиницы, и ночью, когда он сосал скверное шампанское и пересматривал сюжеты за последние десять лет в поисках вдохновения, ему позвонили. Звонил его сын, Салим, старший из пяти детей и единственный ребенок от первой жены. — Как ты узнал номер? — спросил Джеки. — Один друг дал, — ответил Салим. — Па, слушай, мне нужна твоя помощь. Голос доносился мерзко шипящий, искаженный подводными кабелями дальней связи. — Что на этот раз? — Ты знаешь Золотце Вахшани? Крупная киношишка в Бомбее? — Я его знаю, — признал Джеки. — Его брат только что назначен главой государственного бюро воздухоплавания. — Понимаешь, я знаю его не слишком хорошо. — Это очень важное дело, па. У меня есть новости из отличного источника в закулисных кругах. Бюджет бюро воздухоплавания на следующей сессии Конгресса будет утроен. Страна ответит на вызов японцев в космосе. — Какой вызов? Несколько погодных спутников? Салим терпеливо вздохнул: — Па, сейчас уже пятидесятые. История на марше, нация встает на крыло. — И что она там будет делать? — спросил Джеки. — Американцы достигли Луны восемьдесят лет назад. — Я это знаю. И что? — Они ее запакостили, — объявил Салим. — На всей нашей Луне они устроили свалку поломанных машин. И даже автомобиль там оказался. И мяч для гольфа. — Салим понизил голос: — Па, и даже моча и кал. Каловые массы американцев в холоде и вакууме Луны продержатся десять миллионов лет — это если Луна не будет ритуально очищена. — Боже всемогущий, опять ты общался с этими сумасшедшими фундаменталистами, — произнес Джеки. — Я же тебя предупреждал не соваться в политику. Там только жулики и факиры. Шипящий телефон испустил довольный смешок. — Папуля-джи, ты теряешь культурную аутентичность! У тебя отравление Западом, а мы живем в современности. Если японцы первыми доберутся до Луны, они же ее всю к чертям покроют торговыми рядами. — И флаг в руки этим японцам. — Они уже владеют большей частью Китая, — со странным нажимом сказал Салим. — Постоянная экспансия — без устали, без пощады. И очень умелая. — Ну-ну, — отозвался Джеки. — А мы сами? Индийская армия в Лаосе, в Тибете, в Шри-Ланке. — Если мы хотим, чтобы мир уважал наши священные культурные ценности, то мы должны утвердить себя в царстве земном… Джеки поежился, поправил шелковую ночную рубашку. — Сын, послушай меня. Это не реальная политика, это чушь из кино. Дурной сон. Посмотри на русских, на американцев, если хочешь знать, куда тебя приведет тяга к Луне. Они едят мякину и спят на соломе. — Так ты не знаешь Золотце Вахшани, па? — Я его не люблю. — Я только спросил, — мрачно буркнул Салим и помолчал. — Па? — Что? — Есть причина, по которой Отдел Гражданских Расследований хочет описать твой дом? Джеки похолодел. — Это ошибка, сын. Путаница. — Ты влип, папуля-джи? Я бы мог тут подергать за пару ниточек, ведущих наверх… — Нет-нет, — быстро ответил Джеки. — Слушай, телефон чертовски шумит потом созвонимся, Салим. Он повесил трубку. Напряженные полчаса с сигаретами и сценарием результата не дали. В конце концов Джеки затянул халат поясом, надел теплые тапочки и ночной колпак и постучал в дверь Искорки. — Джеки! — сказала она, открывая двери. Мокрые волосы она обернула полотенцем. Горячий воздух вылетел в прохладный коридор. — Лапуля, я по телефону говорю. По международному. — С кем? — спросил он. — С мужем. Джеки кивнул: — И как там Виджай? Газировка скривилась: — Господи, я с ним сто лет как развелась! У меня теперь муж Далип, Далип Сабнис, ты что, забыл? Честно, Джеки, ты иногда совершенно не от мира сего. — Извини. Мои лучшие пожелания Далипу. Он сел в кресло и стал листать бомбейский журнал фэнов Искорки, а она тем временем ворковала по телефону. Наконец она повесила трубку и вздохнула: — Ох, как я по нему скучаю. Что-то стряслось, да? — Мой старший мальчик только что мне сказал, что я утратил культурную аутентичность. Она сорвала с головы полотенце и уперлась кулаками в бока: — Ох уж эта теперешняя- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (6) »