— Как хочется умереть... — Потом: — Я выпью за нашего сталкера, который проводит нас в другую реальность! (О музе)
Но не выпил, потому что пришло письмо от Агнии. Она написала:
“Сегодня всю ночь снилось мне, что я борюсь с пьяным соседом в нашей коммуналке. Выпихиваю его за дверь, пытаюсь держать дверь, в которую он ломится. Даже проснулась уставшей.) Как вы там?”
На рынке слышала:
— Пенсия как менструация: ждешь месяц, а кончается в три дня.
— Толстой говорит, что никогда он так ясно не мыслил, как между шестьюдесятью и семьюдесятью.
Даша:
— Это он, наверно, в 80 лет написал, когда совсем смутно мыслил.
4 июня. Проснулась под ворчание соседа: “Суки-падлы... падлы-суки”. Говорю себе: Мандельштам это называл “на языке трамвайных перебранок” — ничего, терпи, Нина!
Кстати: на стене больницы в Чердыни вчера открыли памятную доску Осипу Эмильевичу (видела по ТВ). Не прошло и ста лет... А памятник работы Рудика Веденеева когда будет? У него Осип летит из окна больницы, и фалды пиджака — как крылья! Гениально!
Не могу снять головную боль. Спрашиваю у Славы:
— Что бы такое еще принять?
— Бессмертин...
Притом глупо с утра в наклон поработала — написала рыбочку, боль усилилась. Хотела портрет Заболоцкого, похожего на хоббита, сделать, но уже поняла, что не могу.
Видела во сне, что ко мне приближаются юноши с ножами, но непроницаемый луч света отрезает их от меня. Они руками пытаются его пробить, не могут и удаляются со страхом на лицах.
— Несчастье, которое можно измерить деньгами — не несчастье.
Красота спасает мир
Каждую минуту,
А точнее — каждый миг,
Только почему-то
Называем мы ее
Бабочка и птица,
Василек, снежок, жнивье,
Дорогие лица...
Даша:
— Я поставила за Россию свечку Скорбящей. Горячо молилась.
Искали звукопись для повести: СеРгей — воР, собака Рычит на него. Она — Юля, вымоЛенная, собака виЛяет хвостом возле нее и т.д.
Вчера был американский славист — сидел развалившись, как будто мы какие-то туземцы и перед ним должны разыгрывать какие-то ритуалы, а он нам бусы принес. В общем, несовпадение культурных кодов. У себя на родине они, может, всегда так сидят, мы не посягаем, но в России лучше соответствовать нашим стандартам скромности.
— С отцом ночью наблюдали первый русский спутник. Так я узнал о России.
Я стала читать гостю свои хокку. Слава терпел-терпел и говорит:
— Признайся, скольких иностранцев ты уморила своими виршами?
Американец обуян безобразной идеей, что Пушкин — это Петр Первый литературы. Мы против: Петр сам пытал сына.
— Бисмарк говорил, что все распады России напоминают поведение капель ртути: чуть подкати их друг к другу, и они снова сольются. Умный был человек.
Помню, как дочь спросила:
— Солженицын в лагере зубы чистил?
— Какие зубы! Людей держали голодом — Шаламов даже кружку не мыл.
Вот бы этих любителей “вечеринок заключенных” сначала сажали на неделю в карцер без еды, а потом — в руки немытые кружки и — идите на вечеринку.
Слава:
— Литература уже жизни, но пронзительнее. Жизнь — как первобытный океан, она булькает, а литература — это настоящие организмы с богатым строением.
Старик деревенский из спичек выкладывал число 666, потом из этого же количества спичек образовывал имена Ленин, Сталин, Брежнев и так доказывал, что последние времена близятся.
Он кричал, чтобы за Россию пили стоя. Слава:
— Надо было его ошеломить: всем лечь и пить лежа.
Вчера по ТВ слушали Шнитке. Местами музыка надзвездная. Такую бы в фильм по нашей “Косе с небес”, когда героиня летит...
6 июня. Хемингуэй считал, что несчастливое детство — лучшая школа для писателя.
Поздравляем всех с нашей удачей — с рождением Пушкина!!!
Нам вчера внучку Лидочку приносили — ей 5 мес. Она нас совершенно позабыла за две недели, пока не виделись. И ни мычание коровой, ни щелканье соловьем — ничто ее не убеждало, что мы родные бабушка и дедушка. Она только плакала и просилась к маме с папой. Нам было сказано: надо почаще приходить. Мы устыдились и завтра пойдем в гости.
Вчера я встретила НН. Ее внучка Марта 5 лет говорит:
— Люблю с бабушкой ходить на пляж. Я ее смешу, и у нее от смеха живот трясется.
Так что непросто угадать, как нравиться внукам...
За чаем начался дерганый, задыхающийся, пунктирный разговор о детстве... В детстве у меня был ужас перед пустой жизнью: огород, корова, сенокос, стирка — неужели так до конца?
— Видела книгу: “Марина Цветаева: трансгрессивный эрос”. Не хотела бы я, чтобы о нас вышла подобная книга.
Слава хладнокровно:
— Мало ли, что ты не хочешь. Все равно выйдет!
7 июня. Вчера я по Босху рассказывала семилетнему внуку о рае и аде.
Я не хотела, чтоб он испугался (Босх красноречивее даже матери Гоголя, видимо), поэтому все больше о рае вещала. Внук задал 3 вопроса.
— А в раю у Господа — надеюсь — нет ужасных комаров?
— Нет, а летают на картине добрые насекомые...
— А в каком доме жил Босх в жизни?
— Ну, дом был обыкновенный, просто там — наверное — была комната для животных: обезьянок, черепах, змей... художники раньше с натуры писали.
— А сколько там было клеток с животными?
— Возможно, десять, точно не могу сказать.
Еще он засмеялся, когда увидел в попе цветочки (так шутят — кажется — по Босху в будущем).
Вчера приходила Олечка Р. с двухлетним сыном. Она нашла всех Р. — не только в Германии! Кто-то уже в Японии, кто-то в Австралии. Теперь она хочет общий сайт сделать... Какие чудесные времена — столько можно собрать родни в виртуале! Слава говорит, что у Толстого даже есть китайцы — потомки...
А мой покойный папочка — из семьи раскулаченных, которые сдали двухлетнего малыша в детдом, чтоб в сибирском холоде не погубить — сколько лет он искал родственников! Но не было Интернета...
8 июня. Вчера мы хотели очень понравиться Лидочке. Долго нарядно одевались, причесывались, брызгались духами... Только вышли — невесть откуда полил ливень. Мгновенно промокли, вернулись, пили чай с водкой. Но два донышка из ящиков письменного стола я все же под ливнем