или дух. Можно ли сходу стать Рэмбо или Терминатором? Вряд ли. Сначала, наблюдая чужую смерть, хочется обсуждать все обстоятельства, с нею связанные. Чуть позже, пресытившись зрелищем трупов и умирающих, начинаешь обсуждать лишь приемы умерщвления. Страшно ли убивать? Да, конечно.

     Одних страшило убийство как факт и поступок. Другие мучались от отсутствия здоровой альтернативы убийству, то есть возможности делать добро. Но всех нарушавших заповедь объединяло одно, - надо было уехать домой живыми. А там, дома, казалось, можно будет забыться...

     Однако к моменту возвращения нас всех ожидали большие перемены. Вместе с пошатнувшейся экономической системой стали зыбкими понятия человечности, сострадания, порядочности, добра и силы. Скорость социального расслоения была стремительной.

     Неожиданно прокатившаяся по стране волна покушений доказала, что и здесь уже востребованы убийцы. Кто-то умело разменял монету, одной стороной которой была способность убивать, другой - страх. Родился некий "общественный договор" в виде пакта "элит", реально направленный против разрозненной массы граждан. Борцов-одиночек "сильные" тоже не боялись: они рассчитывали на здравую человеческую сущность: желание остаться живым и избежать боли. Их стремились нейтрализовать, платя за молчание: за вынужденное - мало, за добровольное - много. Одних требовалось "вести", других - сдерживать.

     Следователь

     "Принимая во внимание то, что по делу собраны достаточные доказательства, дающие основание для предъявления обвинения, руководствуясь статьями 144-й, 149-й и 154-й УПК Российской Федерации, постановил", - следователь с упоением читал собственную обвинительную писанину. Сквозь щетину его лицо горело энтузиазмом педанта, откопавшего маленький, но весьма значительный, по его мнению, факт. Он был похож в этот момент на полководца во время битвы, - величественен и непреклонен. Усы его топорщились, а глаза хищно блестели в предчувствии победы. Пока он читал, в моей голове крутилась мысль, что человеку, должно быть, ужасно трудно регулярно предъявлять обвинения.

     "Может, дождемся моего адвоката?" - прервал я его. Следователь запнулся на секунду, но быстро собрался: "Что ж, подождем Вашего адвоката. "Чиркнул спичкой, закурил сигарету. Высоко закинув подбородок, смешно вытягивая прячущиеся под усами пухлые губы, пустил в потолок струю синего дыма. Закашлялся. Трудно красиво курить с пробитым легким.

     - Мы оба с тобой мошенники. Мы оба скрываем тот факт, что не чувствуем друг к другу жалости, - сказал он, всем своим видом показывая, что у него достаточно терпения, чтобы ответить на главный мой вопрос. - Каждый раз, когда я думаю, что сейчас ты спросишь меня об этом, ты молчишь.

     Он рассматривал меня. Мне нечего было сказать ему в ответ.

     "Добрые парни"

     Информационная справка УВД:

     "...В последнее время при организации крупных экономических корпораций особую роль стали играть различного рода социальные объединения, исповедующие идеологию наступательного типа. В их число вошли организации ветеранов локальных военных конфликтов, в частности, получивших ранения, обладающие доступом к получению определенных социально-экономических льгот. В настоящее время подобная активизация происходит уже на государственном уровне в виде создания так называемых общественных фондов.

     В зоне интересов подобных структур сегодня большое место занимают легализация права владения недвижимым имуществом, землей, производственными мощностями, а также обретение эксклюзивных прав на торговлю определенными товарами. Предметом особого внимания со стороны данных группировок могут выступать армия, границы, таможенный и прочие режимы, политико-экономические отношения с ближним и дальним зарубежьем.

     Активизировалась также деятельность по созданию собственных систем безопасности, в которые привлекаются участники реальных боевых действий..."

     Ходжа

     "Вот зачем мы сюда пришли, ребятки!" - замполит - старший группы - широким жестом показал на светящиеся огоньки, пересекающие в ночной темноте плато. Под нами лежал кусок пустыни, зажатый с двух сторон невысокими каменными хребтами. Окружающие горы в сумерках казались огромными коричневыми ладонями, прикрывавшими долину. В инфракрасный бинокль "блик" нам были видны на противоположной стороне освещенные дома в кишлаке и дежурные огни на стенах старинного пограничного форта. Там уже начинался Пакистан.

     Задача была простой. Группа должна была до утра продвинуться в глубь долины и занять позицию на высоте 127 в районе пересечения троп 7 и 9. В течение следующего дня вести наблюдение, выявляя маршруты передвижения караванов. Все это нужно было делать тихо, в режиме радиомолчания.

     За остаток ночи группа спустилась в долину и благополучно добралась до высоты 127. Рассвет мы встречали, обживаясь на новых позициях. С восходом солнца разверзлись двери ада - мы оказались в пекле. Камни, нагретые солнцем, обжигали. Тени не было. Передвигаться было запрещено, в крайних случаях - только ползком. Когда, наконец, закончился этот, казавшийся бесконечным, как боль, день, было принято решение спуститься с осточертевшей горы и пополнить запасы воды в обнаруженном поблизости кяризе. Затем, разделившись на две группы, блокировать минами отмеченные днем маршруты.

     Мы закончили минировать последний из трех маршрутов и уже двигались к месту сбора. Ярко светила луна. Совсем близко от нас, ниже по руслу, послышался негромкий нарастающий гул. Я нажал включатель НСПУ. Грузовик с зажженными подфарниками медленно крался прямо на нас. Это был душманский дозор.

     Прицельная сетка моей ночной оптики металась по лобовому стеклу, пытаясь определить цель среди троих сидящих в кабине людей. В кузове машины тряслось еще человек пять с оружием. Необходимо было уйти с маршрута движения машины, либо...

     Черепаха поднял правую руку: "Все! Будем "лепить!"

     Первым же попаданием из "мухи" грузовик удалось поджечь. Граната, найдя цель, превратила машину в факел. Грузовик дернулся и взорвался. Очень легко рассчитать, что станет делать обычный человек в подобной ситуации. Прежде всего, страх немедленно превратит его в жертву. Как только он станет жертвой, у него останутся два пути. Либо он бросится бежать, либо замрет. Если он не вооружен, то он обычно бежит, причем, на