плечо, словно прощаясь, нежно и грустно. На фотографии, где она сидела верхом на стуле в черном поясе и ажурных чулках, из-под огромной шляпы с перьями смертельно для любого мужика смотрели жадно, с прищуром фиолетовые глаза.

Дима Куницын не отказал себе в удовольствии пробежаться рысцой сорок минут после окончания работы по кортам. Переодевшись, он решил пройтись пешком до Ленинского и обдумать все хорошенько, но потом отложил обдумывание — «чего мне еще и думать! Есть кому за меня» — и позвонил из автомата по знакомому номеру.

— Зайди, — сказали ему только одно слово, узнав по голосу.

Через полчаса Дима входил в серое неприметное здание, осмотрев с улицы окошко. Занавески были открыты.

Дима открыл дверь своим ключом.

Генерал Горшков расплылся в кресле и, похоже, дремал.

— Размяк я чегой-то. Что стоишь, садись, отчитывайся. Есть контакт? — Да как сказать… — Дима достал из холодильника в крошечной кухне банку пива.

— Или есть, или — «никак нет», так и скажи.

— Есть контакт. Только я называю контактом, когда женщина уже, как бы это сказать… Моя уже, когда зацеплю прочно.

— Хорошо сказал. — Генерал показал рукой в сторону кухни, Дима принес еще одну банку. — Вот тебе фотографии и документы, просмотри при мне, я забрать должен. Она? — Он протянул Диме фотографию. Ольга Антоновна строго смотрела в объектив усталыми глазами.

— Она. — Дима перебирал бумаги, откладывая, что непонятно.

— Димка, почему такая баба только прислугой интересуется?

— Пока не понял, но, если хотите, при следующей встрече спрошу. Шутка, — добавил он, увидев, как у генерала вытянулось задумчиво лицо. — Вы решили, что я должен узнать?

— Сложно это все, ох как сложно. Его только позавчера представили, так сказать. Ну, утвердят, это точно, первый раз у нас так… с опережением… Значит, как только ее муж будет утвержден, он получит портфельчик. А в портфельчике бумажонки всякие. И эти бумажонки мне на фиг не нужны, вот что смешно, я их уже все прочел. И вот он становится председателем проверочной комиссии по использованию финансовых отчислений на строительство жилья для военнослужащих, такая вот формулировка. Пока он наберет команду, кое-какие перестановочки… Мне нужны только сроки. Только числа, когда и где он будет проверять. Какую бумажку выдернет первой. И все. Вот такое задание.

— Сложное и боевое.

— Не заводись, что ты с каждым разом все сначала, а?

— Да и было-то два раза! Откуда я знал, что у меня после тех раз будет такая специализация?! Узкая, так сказать…

— Хохмач. — Генерал расслабленно махнул рукой, отсмеявшись.

— Да ведь в первый раз жена этого замминистра сама на меня глаз положила, я ни при чем!

— А во второй раз ты сработал, так сказать, на полное обольщение под бурные овации!

— Товарищ генерал, Дмитрий Константинович! Ну не получаю я кайфа! Ненормально это, ну какая это разведка! Меня Голубков из третьего отделения знаете как прозвал?

— Знаю. Сперматозоидом.

— Ну вот. Все знают уже.

— Нет, это только я знаю, я обязан все знать. Только этот Голубков второй год сбывает тухлые консервы из стратегических запасов, а героем ходит — фу-ты ну-ты! Грибков два танкера продал в Индию тайком — орден потребовал. Я, говорит, для страны стараюсь! Как же, не дали помереть с голоду парочке военных частей в Приморске, себе дачку отстроил, вот она и вся страна!.. Я ему задницу надрал. А ты — боец невидимого фронта, я тебя не поменяю на все свои четырнадцать отделов, запомни. И насчет сперматозоида… Доживешь до моих лет, будешь понимать как комплимент. Вот так-то. Устал я. Проводи.

Ольга Антоновна пришла на корты не в свой день. С утра она долго убеждала себя, что ей необходимо встретиться с женой замминистра обороны и обсудить устройство субботнего банкета, а по телефону все не обговоришь. Июньский дождь, не то чтобы особенно приятный, но и не надоедливый, стрекотал в деревьях сонным кузнечиком. Ольга Антоновна поговорила, походила туда-сюда по кортам, выпила коктейль и загрустила. Подавальщика не было.

— Ладно, чего ты киснешь, признавайся. Я же вижу, что кого-то ищешь?

Пятидесятилетняя жена замминистра, энергичная статная красавица, угасала с такой бесшабашностью, минуя все салоны красоты, что один вид ее поднимал Ольге настроение.

— Мальчика одного ищу. Обещал показать приемчик, корпус у меня, видишь ли, не туда повернут, а удар ничего себе.

— У тебя мозги не туда повернуты, но я тебе не советчица. И потом, я знаю, кого ты ищешь, представь себе. Аполлона этого белобрысого. Ничего не скажу, я в блондинах не разбираюсь, но мне кажется, что его уволят. Дамы наши просто мячи глотают в рассеянности, а тренеры рядом с ним не становятся — мелковатыми сразу оказываются. С утра ему дали разгон, ну и он похамил немного, не дорожит работой.

— Выгнали?

— Похоже на то.

Ольга быстро распрощалась. Проходя мимо раздевалок, она врезалась на полном ходу в кого-то, обругав себя мысленно за вечно опущенную голову. Ее осторожно взяли за плечи и слегка встряхнули.

— Вы в порядке?

Ольга подняла голову, и сердце пропустило несколько ударов. Это был подавальщик.

— Как вы спешите, однако. Кому-нибудь удар показать?

— Не угадали. Уволен по собственному желанию тренера Матвекжа. За сумкой приходил.

Ольга отметила, что разговаривает он свободней, чем вчера, с раздраженным чувством собственного достоинства.

— Хорошо, что я вас встретила…

— Я бы все равно пришел завтра, чтобы вас увидеть.

Ольга удивленно посмотрела ему в лицо. Подавальщик смотрел мимо нее, играя желваками.

— Ну тогда самое время выпить по чашечке кофе.

Они пробежали под дождем мимо автомобиля, где Ольгу ждал шофер, к небольшому кафе.

— Послушайте, я забыла, как вас зовут.

— Дмитрий. Это вас ждет шофер?

— А меня — Ольга… Антоновна, — добавила она уверенней. — Это шофер мужа, у меня есть муж, — сказала она уже совсем невпопад.

— Как же без мужа. Муж — это так удобно.

— Вы так странно со мной говорите, как будто… — Она не нашла объяснения.

— Как будто я имею право, да? Дело в том, что когда мне нравится женщина… Когда мне раньше нравились женщины, они сразу мне это право давали. Разбаловали. Привык.

Ольга посмотрела внимательно ему в лицо. Ни тени насмешки. Потом она посмотрела сквозь дождь на деревья, проезжающие машины накатывали с мокрым шумом, как будто где-то далеко тикали огромные вселенские часы, отсчитывая ее жизнь. «А, была не была!»

— Я могу сказать, о чем вы сейчас подумали. — Дмитрий грустно улыбнулся.

— Все твои женщины, и так далее, думали, конечно, одно и то же?

— Точно. Вы подумали, что жизнь не такая уж надежная штука, раз имеет свойство кончаться, ну