хреновый, за ними едет спокойненько, не спеша замызганный «мерседес», а там четыре молодца. Они тебя же и ведут через твоих защитников. Что же ты такого сделала?

— Ты не поверишь, но я тоже люблю блондинов с военной выправкой!

— Понял, — крикнул Хрустов, подумав. — Я ведь его предупреждал! Пригласи меня чай пить, я расскажу, при чем тут удав!

Ева промолчала, оторвалась и неожиданно резко повернула на грунтовую дорогу. Через сто метров она увидела грязные «Жигули» и затормозила. Выбежала из своей машины, навстречу ей выбежала девушка. Растрепанные длинные волосы, горящее азартом лицо.

— Как тебя зовут? — спросила Ева, садясь в «Жигули».

— Маринка! А у вас тачка классная, вдруг — разобью?

— Бей! — засмеялась Ева.

— Класс! Я тачки бить а-а-абажаю! Маринка подала задом и вылетела на шоссе, визжа и виляя из стороны в сторону. Она понеслась от Москвы. За ней поехали Карпелов с Январем. По дороге они обсуждали, можно ли зарабатывать деньги незаконным образом в свободное от охраны закона время. За Карпеловым тащился «мерседес» с накачанными молодыми людьми в бронежилетах. Они старались не потерять глазами красный «Москвич» впереди.

Ева подождала минут десять, выехала на шоссе и поехала к Москве. Ей нужна была совсем другая дорога, чтобы доехать до деревни Рыжики и до станции, где ездит проклятый поезд, где поет песни Маруся, где Илия, роняя ведро, пытается набрать воды из колодца, где нужно растить детей и деревья и построить такой дом, чтобы войти в одну дверь, выйти в другую — и вот он, мужчина твоей мечты! Она ехала, стиснув зубы, а солнце слепило глаза, и глаза закрыть нельзя — сразу взлетал на роликах в воздух и крутил сальто мальчишка из ее детства, на лбу — повязка, чтобы не мешали белые длинные волосы.

Июнь — октябрь 1998 г.