показным спокойствием скрывалась какая-то трагедия? Эта мысль заставила его взглянуть на нее по-новому. Это не было сочувствием — скорее он перестал испытывать неловкость. Оставался еще один важный вопрос.
— Вы не посмотрите на две фотографии, которые я принес с собой?
Она не ответила, только опустила подбородок, что, вероятно, означало согласие. Паскис вынул фотографии Граффенрейда из двух его дел. Сначала он показал женщине фото из более старой папки.
— Это мистер Граффенрейд, — сразу же сказала она.
— Вы уверены?
Она молча посмотрела на него, и он протянул ей второе фото — то, на котором был человек с неестественным взглядом.
— Никогда не видела его раньше.
— Может быть, он приходил к Граффенрейду? Его друг или знакомый?
— Может быть, но я никогда его не видела.
Паскис прошел восемь кварталов, прежде чем удалось поймать такси. Это его крайне утомило. Сев на заднее сиденье, архивариус закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Критическую массу информации всегда следовало приводить в надлежащий порядок. Правда, до критического предела было еще далеко. Но теперь он по крайней мере знал, как выглядит Рейф Граффенрейд. Тогда кто изображен на втором фото? Фамилия Дерч, фигурирующая в обоих делах в виде пометки на полях, явно принадлежала детективу, который вышел в отставку несколько лет назад. Эта пометка означала, что Дерч не занимался этим делом, а просто сообщил некую информацию клеркам, которые добросовестно внесли это в документ. А кто такой Ферал Базу? Почему он удостоился особой пометки, если его роль в этом деле была весьма незначительной? Паскис понимал, что любые попытки упорядочить столь отрывочные сведения ни к чему не приведут. Систему можно выстроить только при наличии достаточной информации. А пока у него имелись одни вопросы. За два квартала до дома Паскиса, в престижном районе Капитолия, такси наткнулось на полицейское заграждение. — Господи, — сквозь зубы процедил таксист. Он свернул налево, чтобы объехать оцепленную территорию, но и там все было перегорожено. — Можете высадить меня здесь, — предложил Паскис. Перед оцеплением стояла толпа людей, пытавшихся разглядеть, что происходит в соседнем квартале. Извинившись, Паскис стал пробиваться вперед. Путь ему преградили два дюжих полисмена весьма агрессивного вида, помахивавших дубинками. — Извините, — обратился к ним архивариус, — меня зовут Артур Паскис, и мне надо попасть к себе домой. Я живу здесь за углом, в соседнем квартале. — Проход закрыт, — буркнул полицейский, стоявший слева. На его круглом красном лице застыло недовольное выражение. — Заткнись, — вмешался второй. — Как, вы сказали, вас зовут? — Э-э… Артур Паскис. — Боже правый! Дэнни, это же мистер Паскис. Сэр, вы живете на улице Синклер? Паскис кивнул. Синклер как раз пересекала перекрытую полицейскими улицу. — Конечно, мы вас пропустим. — Спасибо, — сказал Паскис. — А что там случилось? — Бомба, сэр. Кто-то кинул бомбу в окно дома в двух кварталах отсюда. Разворотило весь фасад. — О Боже! А чей это дом? — Яна Блока, сэр. Блок. Знакомая фамилия. Промышленник, принадлежащий к ближнему кругу мэра. — Кто-нибудь пострадал? — Сейчас как раз пытаются это установить, сэр. Пока не знаем. Если хотите, сообщим вам позже, сэр. — Спасибо, не стоит беспокоиться. Полицейские сдвинули заграждение, чтобы дать Паскису пройти. Подойдя к своей улице, он увидел в соседнем квартале здание из бурого кирпича. В стене зияла дыра, похожая на огнестрельную рану, только вместо крови из нее сочился голубовато-серый дым с какими-то красными вкраплениями. Остановившись на углу, он заметил, что тротуар засыпан пеплом, а рядом со взорванным домом валяются листки бумаги. Паскис смотрел, как пожарные заливают дымящиеся руины водой, а стоящие вокруг полицейские наблюдают за этим процессом, временами отгоняя зевак. Потом он пошел к своему дому, оставив позади хаос, который сотворила бомба. Ян Блок. Паскис стал размышлять над последствиями этого бомбометания. Мэр, несомненно, воспримет это как личное оскорбление. Городские власти и пресса будут изо всех сил давить на полицию. Исходя из своего представления о законах, управляющих миром, Паскис сделал вывод, что прошлое — это ключ к настоящему и будущему, надо только знать, как им пользоваться. В этом и состояло главное значение Подвала со всеми хранящимися там делами. Этот взрыв только начало. Что-то подсказывало ему, что во всей этой истории будет еще много крови.
Паскис прошел восемь кварталов, прежде чем удалось поймать такси. Это его крайне утомило. Сев на заднее сиденье, архивариус закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Критическую массу информации всегда следовало приводить в надлежащий порядок. Правда, до критического предела было еще далеко. Но теперь он по крайней мере знал, как выглядит Рейф Граффенрейд. Тогда кто изображен на втором фото? Фамилия Дерч, фигурирующая в обоих делах в виде пометки на полях, явно принадлежала детективу, который вышел в отставку несколько лет назад. Эта пометка означала, что Дерч не занимался этим делом, а просто сообщил некую информацию клеркам, которые добросовестно внесли это в документ. А кто такой Ферал Базу? Почему он удостоился особой пометки, если его роль в этом деле была весьма незначительной? Паскис понимал, что любые попытки упорядочить столь отрывочные сведения ни к чему не приведут. Систему можно выстроить только при наличии достаточной информации. А пока у него имелись одни вопросы. За два квартала до дома Паскиса, в престижном районе Капитолия, такси наткнулось на полицейское заграждение. — Господи, — сквозь зубы процедил таксист. Он свернул налево, чтобы объехать оцепленную территорию, но и там все было перегорожено. — Можете высадить меня здесь, — предложил Паскис. Перед оцеплением стояла толпа людей, пытавшихся разглядеть, что происходит в соседнем квартале. Извинившись, Паскис стал пробиваться вперед. Путь ему преградили два дюжих полисмена весьма агрессивного вида, помахивавших дубинками. — Извините, — обратился к ним архивариус, — меня зовут Артур Паскис, и мне надо попасть к себе домой. Я живу здесь за углом, в соседнем квартале. — Проход закрыт, — буркнул полицейский, стоявший слева. На его круглом красном лице застыло недовольное выражение. — Заткнись, — вмешался второй. — Как, вы сказали, вас зовут? — Э-э… Артур Паскис. — Боже правый! Дэнни, это же мистер Паскис. Сэр, вы живете на улице Синклер? Паскис кивнул. Синклер как раз пересекала перекрытую полицейскими улицу. — Конечно, мы вас пропустим. — Спасибо, — сказал Паскис. — А что там случилось? — Бомба, сэр. Кто-то кинул бомбу в окно дома в двух кварталах отсюда. Разворотило весь фасад. — О Боже! А чей это дом? — Яна Блока, сэр. Блок. Знакомая фамилия. Промышленник, принадлежащий к ближнему кругу мэра. — Кто-нибудь пострадал? — Сейчас как раз пытаются это установить, сэр. Пока не знаем. Если хотите, сообщим вам позже, сэр. — Спасибо, не стоит беспокоиться. Полицейские сдвинули заграждение, чтобы дать Паскису пройти. Подойдя к своей улице, он увидел в соседнем квартале здание из бурого кирпича. В стене зияла дыра, похожая на огнестрельную рану, только вместо крови из нее сочился голубовато-серый дым с какими-то красными вкраплениями. Остановившись на углу, он заметил, что тротуар засыпан пеплом, а рядом со взорванным домом валяются листки бумаги. Паскис смотрел, как пожарные заливают дымящиеся руины водой, а стоящие вокруг полицейские наблюдают за этим процессом, временами отгоняя зевак. Потом он пошел к своему дому, оставив позади хаос, который сотворила бомба. Ян Блок. Паскис стал размышлять над последствиями этого бомбометания. Мэр, несомненно, воспримет это как личное оскорбление. Городские власти и пресса будут изо всех сил давить на полицию. Исходя из своего представления о законах, управляющих миром, Паскис сделал вывод, что прошлое — это ключ к настоящему и будущему, надо только знать, как им пользоваться. В этом и состояло главное значение Подвала со всеми хранящимися там делами. Этот взрыв только начало. Что-то подсказывало ему, что во всей этой истории будет еще много крови.