интеллигенции…
«Интеллигенция».
И чем же она занимается таким, за что вызывает к себе неприязнь?
У деспота, например, окруженного подхалимами и палачами, наслаждающегося властью? Уж не этими ли обжигающими честь и достоинство словами:
Боже! Какому же деспоту это понравится?
А обыватель, у которого пальцы только к себе гнутся? Он сыт и пьян. Свинюшник у него добротный. Не сеет, не пашет, а корыто всегда полное, в которое он из общественного котла тихо-тихо тащит сколько ему надо. Живет довольный, в достатке. А ему опять же интеллигентишка тот самый в ухо зудит:
Ну, это слишком! Кому-то давать из своего корыта!
А бюрократ? А взяточник? А спекулянт? А мздоимец? О, эти всегда готовы затравить интеллигента, свести со свету. Он им хуже бельма в глазу!
Так вот отчего и почему к интеллигенту такая неприязнь! Он тревожит совесть людскую! Он не дает спокойно спать тем, у кого совесть нечиста! Вот за это они его и ненавидят!
Интеллигент в судьбе человечества — трагический герой. Его жгли на костре, сажали в тюрьмы, сдирали с живого кожу. Изводили из века в век. А он нате жив! И такой же неисправимый. Он, как и прежде, деспоту и мошеннику — бельмо в глазу, укор — сытому и довольному. Чтобы не забывал человек, что он рожден Человеком.
Интеллигенция! Удивительное племя рода человеческого! Просто и не верится, что она произошла на Земле. Уж не из далекой ли сверхцивилизации ее забросили к нам? Не бог ли сотворил ее в помощники себе?»
Очнувшись от рассуждений, Юрий встал со скамейки и побрел домой. В глубинах его подсознания, как в маленькой тучке тайфун, зарождалась целая поэма об интеллигенции, которая сама спокойно не живет на этом свете, да еще и тревожит совесть людскую…
— Ты заболел? — с тревогой спросила Юрия жена, когда он вошел в квартиру. И тут из него, словно извергающаяся лава из вулкана, вырвалось, загрохотало:
— Я не заболел! Я просто думаю! Ду-ма-ю! Понимаешь?! Я — интеллигент! Я должен думать! За тебя! За дочь! За всех! Ясно?!
Ольга, как мудрая жена, привыкшая к подобным странным, хотя и редким вспышкам мужа, спокойно ответила:
— Ну что ты сердишься? Думай, ради бога, себе на здоровье. Только зачем же кричать? — Спокойный тон жены в таких случаях всегда его обезоруживал, и, Юрий, словно спохватившись, сразу же просил прощения у Ольги. А уголек, который готов был зажечь пожар семейной ссоры, был тут же погашен поцелуем.
Товарищ, верь, взойдет она,
звезда пленительного счастья!
И на обломках самовластья…
Все люди — братья! Пока есть в мире
обездоленные, голодные, сироты,
Мы не можем спокойно спать!
Поделись с ближним…