изменниками и ворами»²¹. В толпе кричали, что Бельский побил Мстиславского и других бояр. «Чернь» требовала выдачи ненавистного временщика для немедленной с ним расправы²². Положение стало критическим, и после совещания во дворце народу объявили об отставке Бельского.

Земские чины перед лицом страшного для них восстания «черни» сочли за лучшее отложить в сторону распрю с «дворовыми» чинами. «…Бояре, — повествует летописец, — межю собою помирилися в городе (Кремле. — Р. С.) и выехали во Фроловские ворота…»²³. Властям удалось кое-как успокоить толпу, и волнения в столице постепенно улеглись.

Непосредственным результатом московских событий явилось падение могущественного регента Б. Я. Бельского и кратковременное примирение противоборствовавших политических группировок. Несколько недель спустя после народного выступления в Москве открылся собор.

Современники склонны были рассматривать воцарение Федора как соборное избрание. Такое впечатление подкреплялось тем, что по своему безволию и слабоумию претендент на трон не оказывал самостоятельного влияния на события. Формально собор одобрил кандидатуру Федора, а фактически вынес важное политическое решение о поддержке нового боярского правительства. По свидетельству псковского современника, Федор был поставлен на царство «митрополитом Дионисием и всеми людьми Русские земли»²⁴.

Новые власти объявили предыдущую амнистию. «В итоге, — писал Д. Горсей, — всем заключенным было объявлено прощение».

Наиболее значительным в рассказе Горсея было упоминание об освобождении давних «тюремных сидельцев». Несложный арифметический расчет подсказывает, что они оказались за решеткой в самом начале опричнины. Очевидно, амнистия была направлена на искоренение последствий репрессивной политики «двора». Самым важным положением майской амнистии был пункт о возвращении опальным «свободы и поместий». Опричные конфискации нанесли земской знати большой ущерб. После отставки Бельского и созыва собора земщина смогла настоять на возвращении отобранных земель. Кроме того, она добивалась гарантий против возобновления казней и опал. Согласно Горсею, в связи с амнистией власти объявили о запрещении судьям впредь подвергать дворян гонениям при отсутствии основательных доказательств их вины даже в случае самых тяжких преступлений, которые влекли за собой смертную казнь²⁵.

После кончины Грозного начался процесс возрождения влиятельной и многолюдной Боярской думы. Ряд влиятельных лиц получил высшие думные чины по случаю коронации царя Федора. Назначения в думу не прекращались и после коронации. В 1584–1585 гг. численность боярской курии думы возросла более чем вдвое.

С давних времен Боярская дума была представительным органом высшей демократии. При Федоре поколебленный опричниной традиционный порядок стал возрождаться на глазах. Прежде всего, дума вернула себе некоторые функции и привилегии, упраздненные опричниной. Власти восстановили высшую в думе должность — конюшего-боярина, ликвидированную после казни И. П. Федорова-Челяднина в 1568 г. Важнейшей комиссией думы была так называемая «семибоярщина». Она ведала столицей и всем государством в отсутствие царя. В годы террора Иван IV изгнал бояр из столичной комиссии и препоручил ее дворянам и приказным, а затем и вовсе упразднил. В 1585 г. Федор уехал на молебен в Троице-Сергиев монастырь, а управление столицей вверил семи боярам — Ф. И. Мстиславскому, Н. Р. Юрьеву, С. В. Годунову, князьям Н. Р. Трубецкому, И. М. Глинскому, Б. И. Татеву и Ф. М. Троекурову²⁶.

Наряду с думными чинами знать получила из казны обширные земли и доходные места. Больше всех в торге из-за чинов и владений выиграли опекуны и их родня. В полной мере использовали выгоду своего положения Юрьевы-Романовы. Один только младший сын регента Н. Р. Юрьева Иван владел в 1613 г. 13 тыс. четвертей пашни в трех полях «старых вотчин». Романовым принадлежали на вотчинном праве городок Скопин, Романово городище в Лебядинском уезде и др²⁷. Огромных привилегий добились регент И. П. Шуйский и его родня. И. П. Шуйский получил от казны богатые земли в Луховском удельном княжестве, принадлежавшем князьям Бельским, а позже валашскому господарю Богдану. В руки боярина перешел город Кинешма с обширной волостью²⁸. Кроме того, прославленному воеводе был отдан в кормление весь Псков. Согласно официальным заявлениям правительства, царь Федор пожаловал князя И. П. Шуйского своим «великим жалованьем в кормление Псковом объема половинам, и со псковскими пригороды, и с тамгою, и с кабаки, чего никоторому боярину не давывал государь»²⁹. Соратник Шуйского, князь Ф. В. Скопин, тоща же получил в «жалованье» Каргополь³⁰. Щедрых земельных пожалований удостоились князья Василий, Андрей и Дмитрий Ивановичи Шуйские. Младшему из братьев, князю Дмитрию, был передан город Гороховец «в путь с тамгою, и с кабаком, и с мыты, и с перевозы, и с мельницами, и рыбными ловлями, и со всеми крайчаго пути доходы…»³¹.

Система кормлений была ликвидирована в процессе реформы местного управления еще в доопричный период. Кормления (наместничества) на основной территории постепенно заменялись воеводским управлением, означавшим более высокую степень централизации. На черносошном Севере отмена кормлений привела к утверждению системы выборных земских органов³². Однако при воцарении Федора произошло частичное оживление «кормленной» системы местного управления. В кормление Шуйскому был передан один из крупнейших посадов страны — Псков. На черносошном Севере обширная Важская земля перешла из-под управления земских органов конюшему боярину Б. Ф. Годунову³³.

Мероприятия, осуществленные властями в период после московского собора и коронации Федора, были призваны преодолеть наследие Грозного в политической жизни страны, но они вышли за рамки этой задачи. Земская и «дворовая» знать использовала нововведения, чтобы возродить полновластную Боярскую думу, вернуть ей прежние прерогативы, расширить свои земельные владения и частично восстановить кормления.

События, происходившие в Москве на протяжении двух месяцев после смерти Грозного, показали, что опричнина лишь ослабила влияние боярской аристократии, но не сломила ее могущества. При безвольном и ничтожном преемнике Грозного знать вновь подняла голову. Как только с политического горизонта исчезли зловещие фигуры Нагого и Бельского, бояре перестали скрывать свои подлинные чувства по поводу смерти царя Ивана.

Наблюдатель тонкий и вдумчивый, дьяк Иван Тимофеев очень тонко передал