он чуть было не предложил руку и сердце племяннице захолустного плантатора, и до сих пор благодарен судьбе, спасшей его буквально в последний момент. Судя по некоторой фривольности изложения, милейший ван дер Кейлен явно не знал, о ком идет речь. Помнится, тогда Блад поздравил себя с тем, что вновь сыграл роль Провидения, и решил, что гадостей от лорда Джулиана ему ожидать не приходится.

Так что, похоже, шанс отвертеться действительно был. Впрочем, не отвертеться – тоже. С другой стороны, ясно, что проигнорировать вызов было бы опасной ошибкой. Значит, надо рискнуть и поехать. И сегодня же приказать секретарю подготовить все финансовые документы. А самому действительно заняться подбором свидетелей.

Блад поморщился. Он давно уже не питал иллюзий по поводу лучших творений Господа Бога и хорошо представлял себе, во что выльется попытка оправдаться. Тем более, что любому понятно, что интерес лордов вызвали не столько его связи с беспокойным миром авантюристов, сколько слухи о том, что благодаря этим связям он сколотил неплохое состояние. И это сильно уменьшало шансы на легкое окончание дела. Так что, пожалуй, ему стоит взять с собой в Лондон Джереми Питта и еще кое-кого из стариков. Не как свидетелей, о, нет. Более того, высокие члены комиссии не должны знать об их существовании. Старине Джерри он поручит особое дело. В конце концов, нужна же ему страховка.

Блад расправил поникший листик герани. Домашним он пока не говорил ничего. Впрочем, похоже, Арабелла чувствовала, что что-то неладно. Она всегда чувствовала. Но до отхода фрегата оставалось меньше недели, и молчать дальше было нельзя. Сегодня же он сообщит жене и дочери грустные новости.

Часть 1

Глава 1

Детство Бесс проходило в большом губернаторском доме на Ямайке. У нее были няня-негритянка, собственный пони и щенок. Еще у нее был свой маленький садик, где росли дикие перцы с крупными сердцевидными листьями и муравьиное дерево^[2]. Против муравьиного дерева мама почему-то возражала, и вскоре его вырубили.

Больше же всего Бесс нравилось слушать страшные и чудесные сказки дядюшки Нэда^[3], который частенько навещал ее отца. В этих сказках храбрые и сильные моряки плавали на далекие острова, переправлялись через бурные реки в коробах, сделанных из лошадиных шкур, с одной-единственной пушкой разгоняли многотысячное вражеское войско. Должно быть, это была волшебная пушка, и она непременно должна была говорить со своим бравым канониром человечьим голосом. А как же, ведь понятно, что на самом деле так не бывает^[4].

Когда Бесс стала немного старше, она узнала, что многое в этих сказках было правдой. Дядюшка Нэд приносил папе множество портовых новостей – все, что можно услышать в кабачках, куда стекаются моряки со всего света. Дядюшка Нэд и сам был хозяином такого кабачка и знал все новости на свете.

– А потом, нагруженные золотом, они плыли к проливу Дрейка, и по дороге часть матросов спустила все свое золото в кости своим товарищам. И вот – представляешь, Питер? – они стали требовать от капитана, чтобы он разворачивался и снова вел их грабить Панаму. А те, кто выиграл, кричали, что они устали и хотят законно прокутить свои кровные денежки. И тут – ты ни за что не догадаешься! – они встречают другой корабль, находящийся в том же положении. И они меняются – все выигравшие переходят на один корабль, а все проигравшие… так сказать, овцы от козлищ… – Нэд закатился хохотом и оборвал рассказ^[5].

– Да, в наше время это было бы невозможно, – сказал отец. – Помнишь – «Игра на деньги в кости и карты на борту во время похода карается…»

– А женщины! – воскликнул Нэд. Помнишь – «А ежели простой матрос или офицер проведет на корабль переодетую женщину или мальчика, наказание ему определяется – смерть».

– Дисциплина была строже. Я помню, как сам приказал расстрелять двоих по жалобе, поступившей от населения^[6], – отвечал отец. – И правильно, нечего не вовремя ронять имя флибустьера.

– Ну, ты-то сам никогда не был пай-мальчиком, – говорит Нэд, что-то припоминая.

– Положим, никто из нас не был пай-мальчиком, – говорит папа и почему-то оглядывается, – но – видишь ли, Нэд, мне никогда не поступало жалоб на меня, а это, согласись, меняет дело.

– Ну еще бы, – говорит Нэд, и его единственный глаз округляется.

– Ты, кажется, смеешся надо мной? – добродушно интересуется папа.

– Да ни в жисть! – клятвенно произносит Нэд. – Если кто над тобой когда и смеялся, так только твоя любимая госпожа Фортуна. Это не ее, случайно, древние изображали с завязанными глазами, в одной руке – розги, в другой – топор?

Папины руки, набивающие трубку, замирают. Отсмеявшись, он говорит:

–Ну что ж, ты прав – в конечном итоге я получу от нее либо то, либо это. Но не сейчас еще, я надеюсь. А сейчас, извини, у меня дела. Можешь взять Бесс и прогуляться в город – обратно я жду ее к восьми склянкам.

– Папа, а что такое пай-мальчик? – спрашивает Бесс.

– Это такой мальчик, который пищит от любой царапины, как ты, – не задумываясь, отвечает папа.

Да, ясно, что папа не может быть пай-мальчиком. Бесс твердо решает, что и она никогда не будет пай-мальчиком.

Порт был наполнен запахами разогретого солнцем дерева, смолы, фруктов, перца и ванили, сухого табака, шкур, свежей и вяленой рыбы, водорослей и многого-многого другого. Крытые пальмовыми листьями склады никогда не пустовали. Оживленная суета большого порта нравилась Бесс. Здесь грузились и разгружались разнообразные суда и суденышки: барки, флейты, каракки, иногда даже огромные галеоны. И, конечно, почти всегда здесь находилось два-три военных фрегата. На одном из них иногда плавал отец, и тогда на нем поднимали его личный флаг. Нэд частенько водил сюда Бесс, ведь он здесь был почти свой. Здесь штурманом служил его старый приятель, Джереми Питт, а старшим канониром был второй его друг – тоже Нэд, Нэд Огл. Мама без страха отпускала Бесс с дядей Нэдом. «Я уверена, что с малышкой ничего не случится, когда она с вами», – говорила она. – «Будьте спокойны, мэм»,

– отвечал Нэд.

Конечно, мама не была бы столь спокойна, если бы видела свою дочурку. К десяти годам не осталось такого места на корабле, где бы Бесс не побывала. Даже папа иногда говорил дяде Нэду: «Ты знаешь, мне всегда казалось, что молодая леди должна получать какое-то другое воспитание». – «Да, но вот беда – ты не знаешь, какое,» – отвечал тот. А уж звучные словечки морского лексикона были для Бесс совершенно естественны: «Кулеврина», «Пиллерс», «Шпигат».

– Вот посмотри, – говорил Нэд, – этот флейт построен в Голландии: видишь, какие короткие реи? Осадка у него небольшая, и это очень хорошо