class="book">номера.

- Спасибо

- Добро пожаловать мисс Генри

За аркой, разделяющей лестницы, план этажа вызывал замешательство. Она

догадывалась что произошло это из-за раздвоения исходного предназначения здания.

Она нажала видавшую виды, но регулярно полированную латунную кнопку чтобы

вызвать лифт, самый старый из всех что ей доводилось видеть в Лондоне. Размером с

небольшой шкаф, шириной больше чем в глубину, он представлял свое время,

опускающейся удлиненной клеткой черной эмалированной стали.

Справа от нее, в тени, отбрасываемой музейным экспонатом эпохи королей Эдвардов

стояла витрина с чучелами. По большей части это была дичь. Фазаны, несколько

перепелов, еще какие-то птицы, названий которых она не знала. Все они были как будь-

то были захвачены в движении на зеленом выцветшем газоне бильярдного оттенка. Все

это имело вид весьма поношенный, вполне соответствующий своему возможному

возрасту.

За ними, в антропоморфно вертикальной позе, вытянув передние конечности перед

собой, очень похоже на мультяшного сомнамбулу шагал побитый молью хорек. Зубы

его, поразили ее своими нереалистично огромными размерами, она подумала что они

сделаны из дерева и покрашены. Несомненно и губы его были покрашены и возможно

даже подрумянены, что придавало им зловеще праздничный вид, как будь-то что-то

страшное ворвалось на Рождественскую вечеринку. Инчмэйл предложил ей

использовать этого зверька в качестве тотема ее звериного духа, когда она увидела его в

первый раз. Он подтвердил что у него уже есть, поведав затем о своей магической

способности вызывать позвоночную грыжу у ни о чем не подозревающих больших

шишек музыкального бизнеса, заставляя их испытывать мучительные боли и глубокое

чувство беспомощности.

Лифт приехал. Она достаточно давно уже жила здесь чтобы научиться справляться с

сочленениями металлических ворот. Сопротивляясь желанию кивнуть хорьку на

прощанье она вошла в лифт и медленно поднялась на третий этаж.

Стены узкого коридора были покрашены в глубоко зеленый цвет двойственного

оттенка. По пути в комнату требовалось открывать несколько, как она полагала

противопожарных дверей. Они были очень толстыми, тяжелыми и закрывались сами.

Короткие отрезки проходов между ними были украшены, висящими на стенах

акварелями безлюдных пейзажей, с обязательными строениями вдалеке. Она отметила

для себя что строение везде одно и то же, независимо от сцены или изображаемого

региона.

Она отказалась удовлетворять любопытство Инчмэйла, которое он проявил после ее

вопроса об этом. Это требовало преодоления серьезного порогового состояния. Лучше

не копаться в этом. Жизнь и так достаточно сложная штука.

Ключ, прикрепленный к тяжелому латунном наконечнику, из которого произрастали

толстые мягкие кисти, сплетенного темно-бордового шелка, мягко провернулся в массе

замка размером с добрый кирпич. Концентрированный удар дизайнеров Корпуса

театрально встретил ее, пропуская в Номер Четыре, после того как она нажала

отделанные перламутром, взамен привычной гуттаперчи, кнопки.

Комната была слишком высокая, она думала что это произошло в результате некоего

хитрого разделения большой комнаты на меньшие. Казалось что ванная комната к тому

же больше чем спальня, хотя возможно это была лишь иллюзия.

Вся высота комнаты была оклеена белыми, заказными обоями, декорированными

орнаментом из черных глянцевых картушей. При ближайшем рассмотрении

становилось видно что увеличенные картуши представляют собой анатомические

рисунки жуков. Ятаганы челюстей, остроконечно удлиненные конечности, аккуратные

крылья (это она додумала) поденок. Из мебели, в комнате было два заметных предмета.

Кровать, чья массивная конструкция была целиком отделана резными панелями из

моржовой кости, цвета слоновой кости, с огромной стойко-экклезиастического вида

нижней китовой челюстью, прикрепленной к стене в изголовье. И подвешенная к

потолку птичья клетка, такая большая что она могла забраться в нее сама. Клетка была

заполнена стопками книг, а внутри ее были смонтированы минималистского стиля

Швейцарские галогеновые светильники. Крошечные лампочки которых направленно

освещали установленные в Номере Четыре предметы. Инчмэйл гордо подметил что это

не просто так книги. Все они казалось были об Англии, и художественные и нет. Она

прочитала отрывок из «Чудаков Английских» Dame Edith Sitwell, и большую часть

«Мошенник»-а Geoffrey Household.

Она сняла плащ, и повесила его на набивную, отделанную атласом вешалку в шкафу и

села на край кровати чтобы развязать обувь. Инчмэйл называл кровать пиблокто

истерической. Она вспомнила по памяти значение термина «интенсивная истерия», это

означало «депрессию, копрофагию, нечувствительность к холоду, эхохалию». Она

скинула обувь в направлении открытой двери шкафа. «Устойчивая копрофагия» —

добавила она. Отшельническая, культурно-унаследованная в арктических условиях.

Возможно диетического происхождения. Связанная с токсичностью витамина А.

Инчмэйл был набит такого рода информацией, с того самого момента, как он

прописался в студии. Она предложила скормить Клэмми ведро витамина А, он

выглядит так, что это может подействовать.

Ее взгляд упал на три коричневые закрытые коробки, составленные одна на одну с

левой стороны шкафа. В них лежали завернутые и обвязанные Британские издания

книги, которую она написала в номерах отелей, не таких запоминающихся как этот.

Она начала сразу после того, как они получили деньги от Китайского автоконцерна.

Она перебралась в Стэплс в Западном Голивуде и купила три хлипких китайских

раскладных стола чтобы разложить на них рукопись и множество иллюстраций к ней в

своих угловых апартаментах в Мармоне. Это казалось было страшно давно и она

понятия не имела что