чтобы его душой овладел такой страх? — поинтересовался епископ, поворачиваясь к мальчику. — Кстати, дона Видаля это тоже весьма интересует. В противном случае он не сможет предпринять верные шаги.
Двое священников — епископ и его секретарь — выжидательно воззрились на мальчика; его хозяин и учитель, не способный видеть по причине слепоты, слегка склонил голову набок. Под таким пристальным вниманием Юсуф покраснел, заморгал и попытался сосредоточиться на том, что хотел высказать еще четыре-пять месяцев назад.
— Начать с того, — быстро заговорил Юсуф, — что он назвал меня хорошеньким или еще как-то по-глупому вроде этого и поинтересовался, не уроженец ли я Жироны. — Выпалив все это на одном дыхании, ученик Исаака глубоко вздохнул и уже более спокойным тоном продолжил: — Это произошло, когда он уже выздоравливал от лихорадки, но был еще немощным и нуждался в постоянном присмотре.
— Присутствовал ли в комнате кто-нибудь еще? — спросил Исаак.
— Нет, — покачал головой Юсуф, — сначала он дождался, пока вы, хозяин, выйдете.
— Продолжай, — кивнул лекарь.
— Я сказал, что нет. Тогда он спросил, откуда я, и я сказал, что из Гранады. Затем он спросил, не являюсь ли я рабом, на что получил ответ отрицательный. Тогда он поинтересовался, когда я возвращаюсь к своей семье. Я сказал, что не знаю. Потом что-то случилось — кажется, меня, к счастью, позвал хозяин, — и мне удалось уйти.
— Спасибо, Юсуф, — кивнул епископ. — Теперь, когда мы знаем, с чем имеем дело, можно спокойно действовать.
— И что же предлагает Ваше преосвященство? — спросил Исаак. Лицо его было спокойным, однако в голосе чувствовалось напряжение.
— Насколько я помню, его величество приглашал молодого человека провести некоторое время на Сардинии, дабы попрактиковаться в искусстве владения мечом и ведения войны, а также поучиться дворцовым манерам, — лениво произнес Беренгер.
— Да, Ваше преосвященство, — с крайне неловким видом согласился Юсуф. — Так оно и есть. Но, когда он пригласил меня его сопровождать, я признался, что предпочел бы этого не делать. С моей стороны было крайне неприлично говорить в такой манере с его величеством… однако сейчас я передумал, и если бы меня спросили, хотел бы я поехать… — Он беспомощно замолчал. — Но это невозможно…
— Полная ерунда! — с усмешкой отмахнулся Беренгер. — Большинство его придворных не в состоянии удержать одну мысль более десяти минут. Он не будет ни огорчен, ни удивлен, если ты передумаешь. Решите этот вопрос, мастер Исаак. Дальнейшие планы мы обсудим после прибытия секретаря дона Видаля, который ознакомит нас с соображениями благородного аббата по этому и прочим поводам.
— На Сардинию?! Что за чушь! — Зычный голос Юдифи, жены Исаака, разносился по всему двору, казалось, застывшему в полуденном мареве. Ее сотрапезники, сидевшие за столом в тени деревьев, в очередной раз вскинули от тарелок головы. — Кто поедет на Сардинию? — тут же полюбопытствовал Натан, один из восьмилетних близнецов. — Это где-то рядом с Константинополем? Значит, он увидится с Даниэлем? — Юсуф поедет, — подсказала ему сестра Мириам. — Почему ты никогда ничего не слушаешь внимательно? — Отец, а я смогу поехать на Сардинию? И я слушаю лучше тебя, Мириам! Когда я в школе… — Это ради его же благополучия, — сказал Исаак в надежде прервать перепалку близнецов, прежде чем она не успела разгореться по-настоящему. — Надеюсь, это не надолго, и пока отсутствует, мы все будем по нему скучать. — Никуда он не поедет! — решительно отрезала Юдифь. — Я не позволю отправить его сражаться на войне, к которой он не имеет ни малейшего отношения. Отпустить мальчика в такую даль, на корабле, одного… Он же еще совсем ребенок! — Ему уже тринадцать, — возразил Исаак. — Разве нет, Юсуф? — Возможно, — неуверенно пожал тот плечами. — Точно не знаю. — Сколько тебе было, когда ты приехал в Валенсию со своим отцом? — спросил Исаак. Лицо Юсуфа побледнело. — Точно не уверен. — Ты говорил, что семь, — напомнила Ракель. — Неужели ты лгал? Старшая сестра близняшек осуждающе посмотрела на парня. — Не думаю, — с несчастным видом ответил тот. — Но кто-то сказал, что в год Большой чумы мне было семь. — Мы не можем верить в подобную ерунду, — отмахнулась Юдифь. — Люди тебе еще и не такого наговорят. Ты помнишь, как потерял первый молочный зуб? — Да, — кивнул Юсуф. — Я тогда играл во дворе. — Каком дворе? — Нашем. Это было за день до того, как мы отправились в Валенсию. Я отдал его маме, а она меня за это поцеловала и подарила серебряную монетку! — Молодой человек потрясенно покачал головой. — И всю дорогу до Валенсии у меня была такая странная дырка между зубами. А потом я эту монетку потерял. После того как… — Не думаю, чтобы ему было больше двенадцати, — быстро сказала Юдифь. — Мне всегда казалось, что он младше, чем говорит, и я… — Тем не менее он достаточно взрослый, чтобы последовать за его величеством на Сардинию и ради этого пересечь море, — перебил ее Исаак. — При дворе и на королевском флоте полно ребят и помладше нашего Юсуфа, полным ходом изучающих искусство войны и навигации… Дорогая, у нас просто нет выбора. — Он никуда не поедет! — решительно заявила Юдифь.
— На Сардинию?! Что за чушь! — Зычный голос Юдифи, жены Исаака, разносился по всему двору, казалось, застывшему в полуденном мареве. Ее сотрапезники, сидевшие за столом в тени деревьев, в очередной раз вскинули от тарелок головы. — Кто поедет на Сардинию? — тут же полюбопытствовал Натан, один из восьмилетних близнецов. — Это где-то рядом с Константинополем? Значит, он увидится с Даниэлем? — Юсуф поедет, — подсказала ему сестра Мириам. — Почему ты никогда ничего не слушаешь внимательно? — Отец, а я смогу поехать на Сардинию? И я слушаю лучше тебя, Мириам! Когда я в школе… — Это ради его же благополучия, — сказал Исаак в надежде прервать перепалку близнецов, прежде чем она не успела разгореться по-настоящему. — Надеюсь, это не надолго, и пока отсутствует, мы все будем по нему скучать. — Никуда он не поедет! — решительно отрезала Юдифь. — Я не позволю отправить его сражаться на войне, к которой он не имеет ни малейшего отношения. Отпустить мальчика в такую даль, на корабле, одного… Он же еще совсем ребенок! — Ему уже тринадцать, — возразил Исаак. — Разве нет, Юсуф? — Возможно, — неуверенно пожал тот плечами. — Точно не знаю. — Сколько тебе было, когда ты приехал в Валенсию со своим отцом? — спросил Исаак. Лицо Юсуфа побледнело. — Точно не уверен. — Ты говорил, что семь, — напомнила Ракель. — Неужели ты лгал? Старшая сестра близняшек осуждающе посмотрела на парня. — Не думаю, — с несчастным видом ответил тот. — Но кто-то сказал, что в год Большой чумы мне было семь. — Мы не можем верить в подобную ерунду, — отмахнулась Юдифь. — Люди тебе еще и не такого наговорят. Ты помнишь, как потерял первый молочный зуб? — Да, — кивнул Юсуф. — Я тогда играл во дворе. — Каком дворе? — Нашем. Это было за день до того, как мы отправились в Валенсию. Я отдал его маме, а она меня за это поцеловала и подарила серебряную монетку! — Молодой человек потрясенно покачал головой. — И всю дорогу до Валенсии у меня была такая странная дырка между зубами. А потом я эту монетку потерял. После того как… — Не думаю, чтобы ему было больше двенадцати, — быстро сказала Юдифь. — Мне всегда казалось, что он младше, чем говорит, и я… — Тем не менее он достаточно взрослый, чтобы последовать за его величеством на Сардинию и ради этого пересечь море, — перебил ее Исаак. — При дворе и на королевском флоте полно ребят и помладше нашего Юсуфа, полным ходом изучающих искусство войны и навигации… Дорогая, у нас просто нет выбора. — Он никуда не поедет! — решительно заявила Юдифь.
