— Да, — сказала она. — Глупые.

Тут из кухонного окна раздалась длинная очередь слов, будто строчил пулемет. В ответ прозвучал единственный «выстрел» из конюшни. Появился фермер Хоггет и большими шагами пошел через двор по направлению к дому.

— Идемте, — сказала колли. — Я вам покажу.

Лошадиное копыто не ступало в конюшню много лет, однако это было подходящее место для хранения всякого хлама. Неподалеку кормились куры и порой несли яйца в старые деревянные ясли; ласточки лепили гнезда под балками крыши, принося грязь из пруда; мыши и крысы в этом приюте наслаждались жизнью, пока кошки не обрывали ее. В одном конце конюшни было два денника с дощатыми стенками и железными рейками наверху. Один служил конурой для Флай и щенят. В другом иногда помещали заболевшую овцу. Здесь-то фермер Хоггет и запер поросенка. Взобравшись на сложенное около денника сено, собаки могли хорошо видеть поросенка через решетку.

— Он и вправду выглядит глупым, — сказал один из щенков, зевнув.

Услышав это, поросенок взглянул вверх. Он склонил голову на сторону и внимательно разглядывал собак. Вид этого маленького существа, одиноко стоящего посреди просторного денника, тронул доброе сердце Флай. Она уже пожалела, что назвала свиней глупыми, потому что этот, например, определенно таким не казался. Было даже какое-то удивительное достоинство в том, как он себя держал в незнакомом месте, перед незнакомыми животными. Совсем не так, как пустоголовые овцы, которые при виде собак принялись бы бестолково носиться и кричать: «Волк! Волк!».

— Здравствуй, — сказала она. — Ты кто?

— Я Large White,^[1] — ответил поросенок.

— Иди ты! — сказал один из щенков. — Если это большой белый, то кто же тогда маленький? — И все четверо захихикали.

— Тихо! — гавкнула Флай. — Вспомните, что пять минут назад вы даже не знали, что такое поросенок. — А поросенку она сказала мягко: — Я полагаю, что это твоя порода, дорогой. А я имела в виду твое имя.

— Я не знаю, — сказал поросенок.

— Ну как твоя мама тебя называла, чтобы отличить от братьев и сестер? — спросила Флай и пожалела об этом, потому что упоминание о семье расстроило его. Маленький лобик наморщился, он проглотил комок и ответил дрожащим голосом:

— Мама называла нас всех одинаково.

— Ну и как же, дорогой?

— Бейб,^[2] — сказал поросенок, и щенята опять захихикали, пока мать на них не зарычала.

— Но это прелестное имя, — сказала она. — Тебе понравится, если мы будем тебя так называть? Чтобы ты чувствовал себя как дома.

При этих словах поросенок наморщился еще больше.

— Я хочу к маме, — сказал он очень тихо.

В этот момент колли решила, что она будет заботиться о бедном дитяти.

— Идите-ка во двор поиграйте, — велела она щенкам. Она забралась на самый верх соломенной кучи и прыгнула через перила в денник к поросенку.

— Послушай, Бейб, — сказала она. — Тебе надо быть храбрым. Каждый должен расставаться с матерью, все так взрослеют, так уж заведено. И со мной так было, когда мне было столько, сколько тебе. И мои щенки должны будут скоро со мной расстаться. Но я буду о тебе заботиться. Если ты захочешь. — Она лизнула его маленький пятачок теплым шершавым языком и помахала пышным хвостом. — Вот так. Хорошо? — сказала она.

* * *

Чуть позже фермер Хоггет пришел на конюшню вместе с женой показать свой приз. Они посмотрели через дверку денника и, к своему изумлению, увидели, что Флай свернулась вокруг поросенка. Измученный переживаниями этого дня, он крепко спал рядом со своей благоприобретенной приемной матерью.

— Ну посмотри-ка! — сказала миссис Хоггет. — Эта старая Флай для всех мамаша — для котят, утят, цыплят, обо всех-то она заботится, теперь этот поросенок, какой он славный, ну что за картина, хорошо, что он не знает, чем все это закончится, но вот станет он большим и получится из него много ветчины, как же мне затолкать все это в морозилку?

— Да, жаль, — сказал мистер Хоггет рассеянно.

Миссис Хоггет отправилась опять к себе на кухню и, пока шла по двору, все покачивала головой, думая о том, какой мягкосердечный у нее муж.

Фермер открыл дверку денника и, не тратя усилий на слова, щелкнул пальцами, чтобы колли вышла.

Как только Флай пошевелилась, поросенок проснулся и последовал за ней, прилепившись так близко, что его пятачок дотрагивался до кончика ее хвоста. От неожиданности фермер Хоггет даже заговорил.

— Флай! — сказал он изумленно. Послушно, как всегда, колли повернулась и пошла к нему. Поросенок поспешил за ней.

— Сидеть! — сказал фермер Хоггет. Флай села. И Бейб сел. Фермер Хоггет почесал затылок. Он не знал, что и думать.

Глава третья «Почему бы и мне не научиться?»

К концу дня фермеру Хоггету стало ясно, что нравится ему или нет, но у Флай теперь не четыре, а пять детенышей.

Весь длинный летний вечер Бейб ходил за Флай по двору, среди построек. Бесцельно, как казалось наблюдающему за ним фермеру. На самом деле все было неслучайно. Это была ознакомительная экскурсия. Флай знала, что если ее приемышу будет позволено бегать по двору и он будет вверен ей, чего он явно жаждал, то ему надо побыстрее здесь освоиться. А значит, надо научить его, вместе со щенками, вести себя как хорошая собака. Он был очень способным учеником.

— Хоть ты и поросенок, Бейб, — начала она, — но если ты будешь делать, как я велю, то я думаю, что хозяин не будет держать тебя взаперти и позволит бегать с нами. Он добрый человек, наш хозяин.

— Я понял это, — сказал Бейб, — когда он впервые поднял меня. Я почувствовал это. Я знал, что он не причинит мне вреда.

— Вот подожди… — начал один из щенков и сразу смолк, потому что его мать предупреждающе зарычала. Она ничего не сказала, но все четверо ее детей немедленно поняли, что имелось в виду.

— Чего подождать? — спросил Бейб.

— Р-р… подожди с полчасика, и мы вместе всё тут обойдем и всё тебе покажем, — сказал щенок поспешно. — Да, мам?

* * *

Итак, Бейбу показали на дворе все постройки и представили всем животным, которые здесь жили, — уткам, курам и другим птицам, а также кошкам. Ни одной овцы он не увидел, потому что они были на пастбище.

В первый же час он получил несколько полезных уроков, которые щенки уже усвоили: что кошки царапаются, а куры клюются, что если повернешься спиной к индюку, то получишь по заду, что цыплята существуют не для того, чтобы за ними гоняться, а яйца не для того, чтобы их есть.

— Делай как я, — сказала Флай, — и все будет хорошо.

Она подумала немного.

— Хотя есть один момент, Бейб! — сказала она и посмотрела на заднюю дверь фермерского