домработница заболела, я бы то­же начала по ней скучать.

Матушка до сих пор не появлялась. Бррр...

Вторник, 20 февраля 1996

Снова идет снег. Мне кажется, что он никогда не прекратится.

Со вчерашнего дня мне дают нормальную еду. Вкус отвратительный. Наш санитар Хольгер должен следить, чтобы я все съедала и ничего не прятала. Но он еще молодой и неопытный, где ему догадаться о моих трюках! Например, я за­сунула в рот весь десерт и сделала вид что хочу спать. Хольгер тут же испарился, а я выплюНуЛа всё обратно. Сегодня утром я весила 44,3 кило, грамма. Я все время делаю вид, что очень хочу прибавить в весе, все время послушно ем, чтобы как можно быстрее выбраться отсюда. На самом ' деле здесь ужасно скучно, а моя новая соседка по палате — старуха лет восьмидесяти, которая до сих пор не въехала, что рядом с ней сущест­вую я.

Вообще-то я должна лежать в детском отделе­нии, но оно переполнено. Поэтому я оказалась здесь. Я ничего не имею против стариков, но этот экземпляр со мной по соседству слегка не в се­бе: в прошлую ночь она сорок восемь раз звала какую-то Мануэлу, которой здесь нет. После де­вятнадцатого раза я позвала сестру, потом пять минут было тихо. Но только я начала засыпать, снова раздалось: «Мануээээээээла! Мануэээээээ- ээла!» После тридцать третьего раза нервы у ме­ня не выдержали. Я снова позвала сестру, кото­рая успокоила старуху. Потом она еще пятна­дцать раз покричала Мануэлу и наконец заснула. А у меня, конечно же, ничего не получилось. Всю ночь не сомкнула глаз. Хотя дело не столько в Мануэле, сколько во мне самой. В голове все время крутились какие-то глупые мысли, от них прямо череп распирало.

Вторник, 27 февраля 1996

С пятницы я снова дома. На самой деле уже два дня назад мне нужно было идти в школу, но я решила, что с этим успеется. В школе мне бы на­верняка пришлось отвечать на тысячи дурацких вопросов. «Что с тобой было?» и тому подобное. А мне это совсем не в тему. Отцу поручили взве­шивать меня каждый день перед завтраком. До сих пор он послушно выполнял свое обяза­тельство. До него не доходит, что утром перед взвешиванием я выпиваю ровно столько воды, чтобы получить свой минимально допустимый вес (и желудочные спазмы!). И у него не хватает ума понять, что, когда он возвращается к себе в кро­вать и дрыхнет, я, конечно же, не сажусь завтра­кать. В больнице мне сказали, что теперь отец каждое утро будет готовить мне завтрак и соста­вит мне компанию, чтобы мне не было одиноко. Но для него это, наверное, слишком тяжелая рабо­та. Лучше уж он еще поспит.

Я боюсь нового обследования. Надеюсь, они ничего не заметят.

Сегодня меня навестила Амелия, мы катались на лошадях. Она считает, что теперь должна обо мне заботиться. Я ей объяснила, что теперь уже совер­шенно здорова и нет причины так обо мне пережи­вать. Волей-неволей ей пришлось это проглотить.

Сегодня вечером я была еще и на баскетболе В пятницу у нас игра, наконец я снова смогу быть как все.

Четверг, 29 февраля 1996

Фу! Сегодня шло наперекосяк все, что только могло идти наперекосяк. Обследование — чистый ужас! Врачи туг же доперли, что я придуривалась. Абсолютное безумие, они хотят засунуть меня в клинику на пару месяцев! Но это не просто ка­кая-то там рядовая клиника, а психиатрическая. Психушка! Дурдом! Для сумасшедших! Помогите! Док объяснил, что там лежат только молодые люди, у которых не все в порядке в душевной сфере, и мы с ними хорошо друг друга поймем, потому что у многих из них такие же проблемы, как и у меня. Тра-ля-ля...

Я не хочу в психушку! Разве этого никто не по­нимает?! Нет, никто не понимает, мой отец тоже, он просто вне себя из-за того, что я так ловко об­вела его вокруг пальца. Со времени посещения врача он со мной не разговаривает, сказал толь­ко: «Ну вот, доигралась! Теперь тебе придется лечь вклинику». У меня такое чувство, что отцу за меня стыдно. Он никому не расскажет, что мне нужно в психбольницу. В понедельник он меня туда повезет.

Пятница, 1 марта 1996

Я всю неделю не была в школе. Но во двор вы­ходила и даже попрощалась со своим подопеч­ным — конем по имени Пикассо. Пока меня не бу­дет, Амелия о нем позаботится. С остальными лю­бителями верховой езды я тоже попрощалась, и все оказалось не так плохо, как я себе навообра жала. Все они говорили что-нибудь типа: «Ну ни­чего, у нас еще всё впереди» или «Я все время ду­мал, в чем только у тебя душа держится!» — или желали мне скорейшего выздоровления и выра­жали ужасное сочувствие. Моя тренерша по бас­кетболу не разрешила мне сегодня играть, это по­сле того, как я ей рассказала, что больше не при­ду, потому что ложусь в клинику. Она заявила, что если я настолько больна, то мне совсем ни к чему заниматься спортом. Почему здесь все стараются сделать мне еще больнее? Итак, я сидела на ска­мейке запасных и только смотрела. Моя команда проиграла с разгромным счетом. Они продули все игры, в которых я не принимала участия. Это же логично: кто кроме меня в состоянии зарабатывать очки? Я не могу утверждать, что все дело во мне, но тем не менее это триумф. Пусть посмотрят, смо­гут ли обойтись без меня.

Этого я, конечно, никому не сказала. Но чер­товски хотелось!

Друзья мои впали в шок, когда я им все расска­зала. При этом я говорю только, что меня отправля­ют в клинику; слово «психиатрическая» звучит так отвратительно, что я стараюсь его не произносить. Завтра ко мне зайдут ребята, вроде как попрощать­ся. Надеюсь, отец уедет, тогда мы хоть сможем поси­деть спокойно.

Суббота, 2 марта 1996

Сегодня я целый день чувствую себя ужасно. Нет, не так: я вообще себя никак не чувствую. Мне стало все равно, куда я еду, что про меня говорят, кто что думает. Я хочу выбраться из этой дурац­кой квартиры, из этой гнусной дыры, и оказаться подальше от отца. Он все еще со мной не разго­варивает. Если я случайно попадаюсь ему на гла­за, то мы оба молчим. Сегодня, по счастью, он целый день где-то мотался. Ко мне пришли Никки, Амелия, Майк и Даниэль. Даниэль, конечно же, явился не с пустыми руками, и все мы курили марихуану. За сегодня это первый раз, когда я хоть что-то по­чувствована.

Мы договорились, что будем часто обмени­ваться письмами и разговаривать по телефону ие реже чем раз в неделю.

Воскресенье, 3 марта 1996

Сердце готово выскочить из груди! Скоро на­ступит завтра. Я уже собрала вещи. Сейчас я вы­гляжу так, что, наверное, в клинике вызову только отвращение. Волосы выросли уже