правительства, чтобы ограничить пользование криптографией. Вопрос состоит в том, что для нас важнее: наше право на частную жизнь или эффективно действующая полиция? Или все же существует компромисс?

Хотя в настоящее время криптография оказывает значительное влияние на действия гражданских лиц, следует отметить, что военная криптография остается важным вопросом. Говорят, что Первая мировая война была войной химиков, потому что в ней впервые были применены иприт и хлор, а Вторая мировая война — войной физиков, поскольку в ней была взорвана атомная бомба. Подобным же образом утверждают, что третья мировая война станет войной математиков, потому что математики будут обладать контролем над очередным величайшим оружием — информацией. Математики отвечали за создание шифров, которые в настоящее время используются для защиты военной информации. Не удивительно, что они же находятся на передовой линии, взламывая эти шифры.

При описании развития шифров и того, как они влияют на историю, я позволил себе незначительное отклонение от темы. В главе 5 рассказывается о дешифровании различных древних письменностей, в том числе линейного письма В и египетских иероглифов. Криптография, формально, имеет дело со средствами связи, которые разрабатываются специально для того, чтобы секреты оказались недоступны противнику; что же касается письмен древних цивилизаций, то такого намерения, чтобы они оставались не-дешифруемыми, не было — мы просто утеряли способность понимать их. Однако навыки, требующиеся для раскрытия содержания археологических документов, тесно связаны с искусством взлома шифров.

После того как я прочел «Дешифрование линейного письма В» Джона Чедвика, где он показывает, как были разгаданы древние тексты Средиземноморья, я был ошеломлен поразительными интеллектуальными достижениями тех, кто был способен дешифровать письмена наших предков, позволив нам тем самым прочитать об их цивилизациях, религиях и повседневной жизни.

Обращаясь к пуристам, я должен принести извинения за название этой книги (оригинальное название книги — «The Code Book» — «Книга кодов»). Она не только о кодах. Слово «код» относится к очень специфическому типу секретной связи, смысл которого за столетия применения изменился. В коде слово или фраза заменяется словом, числом или символом. К примеру, у секретных агентов имеются псевдонимы — слова, которые используются вместо их подлинных имен, чтобы скрыть то, кем они являются на самом деле. Точно так же — как способ сбить противника с толку — фразу Attack at dawn (наступление на рассвете, атаковать на рассвете) можно было бы заменить кодовым словом Jupiter (Юпитер) и передать это слово командующему на поле боя. Если штаб и командующий заранее договорились о коде, то смысл слова Jupiter будет ясен тому, кому оно предназначается, но не будет нести никакого смысла для перехватившего его противника. Альтернативой коду является шифр — способ, действующий на более фундаментальном уровне, при котором заменяются буквы, а не слова целиком. К примеру, каждая буква во фразе могла бы быть заменена следующей буквой латинского алфавита, так что А заменяется на В, В — на С и так далее. В этом случае Attack at dawn превратится в Buubdl bu ebxo. Шифры играют значительную роль в криптографии, так что в действительности эта книга должна бы называться «Книгой кодов и шифров». Ради краткости я все же отказался от точности.

По мере необходимости я давал определения различным техническим терминам, используемым в криптографии. Хотя я, как правило, придерживался этих определений, но будут встречаться места, где используется термин, который, возможно, формально и неточен, но который, по моему мнению, более знаком неспециалисту. Например, описывая человека, старающегося взломать шифр, я почти все время пользовался словом взломщик кодов, а не более точным — дешифровальщик (взломщик шифров)^[1]. Этим же словом я пользовался только тогда, когда его значение ясно из контекста. В конце книги приведен алфавитный указатель терминов. Впрочем, криптожаргон по большей части вполне очевиден: например, открытый текст — это сообщение перед зашифровыванием, а шифртекст — сообщение после зашифровывания.

Перед тем как завершить это Введение, я должен упомянуть о проблеме, с которой сталкивается любой автор, взявшись за криптографию: наука о секретности — это чрезвычайно секретная наука.

Многие из героев этой книги, несмотря на свой труд, всю свою жизнь оставались безвестными, поскольку открыто признать их вклад нельзя было до тех пор, пока их открытия имели дипломатическую или военную ценность. При поиске материалов для этой книги мне удалось поговорить со специалистами в Британской штаб-квартире правительственной связи (ШКПС), которые раскрыли подробности выдающейся исследовательской работы, выполненной в 70-х годах и только что рассекреченной. Благодаря этому трое из величайших в мире криптографов могут теперь получить заслуженное ими признание. Впрочем, эти недавние откровения просто помогли напомнить мне, что о гораздо большем числе случаев не подозреваем ни я, ни любой другой научный писатель. Такие организации, как ШКПС и американское Агентство национальной безопасности продолжают вести засекреченные исследования в криптографии, что означает, что их открытия остаются секретными, а те, кто сделал их, останутся безвестными.

Но, невзирая на проблемы, связанные с секретностью деятельности правительства и проведением закрытых исследований, в заключительной главе этой книги я строил предположения о будущем кодов и шифров. И наконец, эта глава является попыткой понять, можем ли мы предсказать, кто выиграет эволюционную борьбу между составителями шифров и теми, кто их взламывает. Придумают ли когда-нибудь шифровальщики действительно нераскрываемый шифр и преуспеют ли в своем стремлении отыскать абсолютную секретность? Или же дешифровальщики создадут такое устройство, которое сможет расшифровать (точнее, дешифровать, см. раздел Словарь специальных терминов) любое сообщение? Принимая во внимание, что некоторые из величайших умов работают в секретных лабораториях и что они получают большую часть фондов, предназначенных для исследовательских работ, ясно, что отдельные утверждения в моей заключительной главе могут быть неточны. Например, я утверждаю, что квантовые компьютеры — устройства, потенциально способные взломать все сегодняшние шифры, — находятся на самом начальном этапе разработки, но не исключено, что такой компьютер уже кем-то создан. Те, кто единственно способен указать на мои ошибки, — это в то же время те, кто не волен этого сделать.