- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (73) »
Юлий Самойлов Хадж во имя дьявола
Да воскреснет БОГ и расточатся врази ЕГОпсалом — 67 Св. царя Давида
Я увожу в проклятые селенья,Я увожу сквозь вековечный стон.Я увожу к погибшим поколеньям.Данте
Солнце слегка просвечивало сквозь полузакрытые веки, и мне казалось, что я в летнем, чуть притененном лесу, а опущенные ресницы казались стройными стволами этого бесконечного леса с чистой и очень зеленой травой. Было спокойно и тихо. Я весь ушел внутрь этого состояния, и даже четкий такт идущих часов превратился в бархатистое шелестение листвы. Я почти спал, не слыша и не видя ничего извне. Вдруг в сознание ворвался странно знакомый мотив и слова полузабытой песни. И хотя мотив был тягучим и жалостливым, в нем и в словах значилось что-то жуткое и грозное, как в вое голодных волков, где тоска, холод, ненависть и злоба сливались в одно целое:Злоба и глупость блудили тут,Как псы грызясь над костью.Г. Гейне
Я знаю: меня ты не ждешь
И писем моих не читаешь,
Встречать ты меня не придешь,
А если придешь — не узнаешь…
За смерть заключенного вора
Достанется счастье другим…
Прошло многолетье…
В той камере смертной
Седой появился старик.
Прочел он ту надпись
На цементе сером
И головою поник.
Идут на север срока огромные,
Идут на Север, на Воркуту.
«Я сын партийного подпольного работника.
Отец любил меня, и я им дорожил.
Но унесла отца проклятая больница…»
«Придут к вам от имени моего и даже в образе моем. Не верьте им. Узнаете их по делам их».А мы, мы были безыдейными. Какие могут быть идеи у вора, разбойника и бандита? Алчность, свирепость, ненависть и хитрость. Впрочем, была одна идея. Идея свободы. Раб вправе быть врагом любому рабовладельцу, и тут все средства хороши. Все средства, любые. Мы враги общества. Враги общественных идей. Но каково общество, таковы и враги. Нам нет памятников и мемориалов, нас истребляли, как бешеных псов. Но и мы не накладывали охулки на руку. Все правильно, на войне как на войне, мы не работали в ГУЛАГе и на ГУЛАГ, мы отрицали все. А что правильнее: работать или не работать, если хозяин — бандит, демагог и убийца? Подойдя очень близко к огромной мозаике — она изображала Спаса — я не мог увидеть ничего. Это была какая-то странная мешанина из маленьких цветных камушков. Но когда я отошел назад, то увидел огромную голову и чудесное лицо с вечносмотрящими глазами. На этом лице была целая гамма чувств и мыслей. Но ведь художник работал на расстоянии вытянутой руки, близко. Как же он мог это передать? Он, конечно, создал этот образ в душе своей, в своем мозгу, а потом положил первый камень. И все-таки… Как он это сумел? Как рассчитал каждый элемент мозаики на дальность впечатления? Это было непостижимо! Камни разлетались вниз из-под моих ног. Казалось, что чудовищная куча сопки сейчас рассыплется.
1
Память — это очень странный механизм, оживляющий прошедшее, возвращающий к жизни мертвых, делающий старых молодыми. Но еще причудлива память своей внезапностью, какой-то алогичной бессистемностью: вдруг, как будто бы ни с того ни с сего, и… Иногда трудно вспомнить то, что было совсем недавно, но вдруг какая-то вещь, звук, запах включают память, возникает ассоциация, и тогда в мельчайших подробностях видишь то, что было совсем давно. Именно поэтому, попадая в новые города, незнакомую местность,- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (73) »