работа сделана. И это единственная награда, которой следует ожидать, Барнс! И другой ждать не следует.
Юный Барнс выглядел несогласным. Он снова пожал руку Бордмана.
— Кроме того, — сказал Бордман, — в мире и нет ничего приятнее.
Юный Барнс направился к своему кораблю в большой металлической паутине посадочной ловушки.
Бордман с отсутствующим видом погладил своего пса и отправился в кабинет Сэндрингхема получить новые указания.
Так Бордман снова вернулся к своей жене Рики и работе, которой он занимался. После этого его ждала новая работа, новая и новая. Он заслуживал высшую честь быть отсылаемым для выполнения самых невозможных заданий Колониального Надзора, с которыми казалось было невозможно справиться. Это приносило ему глубокое удовлетворение. И он пожалел что стал гораздо менее легок на подъем, когда стал Главой Сектора. Но его жене это очень нравилось. И она была спокойна, потому что всегда была с ним, у Бордмана была его работа и она могла снова создать дом. Когда одна их их дочерей овдовела и переехала жить с ними и привезла своих детей Бордман стал совершенно счастлив. Теперь у него было абсолютно все, чего он желал. Как награда за жизнь полную трудов и расставаний он получил огромную радость от своей семьи — что большинство людей считало само собой разумеющимся. Но иногда он смущался, когда младшие офицеры относились к нему со слишком уж большим уважением. Он не считал себя достойным.
Так Бордман снова вернулся к своей жене Рики и работе, которой он занимался. После этого его ждала новая работа, новая и новая. Он заслуживал высшую честь быть отсылаемым для выполнения самых невозможных заданий Колониального Надзора, с которыми казалось было невозможно справиться. Это приносило ему глубокое удовлетворение. И он пожалел что стал гораздо менее легок на подъем, когда стал Главой Сектора. Но его жене это очень нравилось. И она была спокойна, потому что всегда была с ним, у Бордмана была его работа и она могла снова создать дом. Когда одна их их дочерей овдовела и переехала жить с ними и привезла своих детей Бордман стал совершенно счастлив. Теперь у него было абсолютно все, чего он желал. Как награда за жизнь полную трудов и расставаний он получил огромную радость от своей семьи — что большинство людей считало само собой разумеющимся. Но иногда он смущался, когда младшие офицеры относились к нему со слишком уж большим уважением. Он не считал себя достойным.
