Нѣтъ! мнѣ оставили святые боги въ даръ

Святаго мщенія неугасимый жаръ,

Громовый, мощный стихъ, рѣчей потокъ сердитый,

И жало тонкое насмѣшки ядовитой.

Вотъ все, что я сберегъ средь бѣдствій и утратъ,

Чѣмъ гордъ и силенъ я, вотъ мой единый кладъ,

Оспорить и отнять его никто не можетъ,

Не сокрушитъ пожаръ и ржавчина не сгложетъ!

Да, знай и трепещи великій, гордый Римъ,

Не все подавлено величіемъ твоимъ,

Не все подкуплено твоимъ всесильнымъ златомъ,

Потоплено въ крови, усыплено развратомъ!

Ты грозенъ и могучъ, прославленъ, вознесенъ,

Ты вождь и судія безчисленныхъ племенъ,

Все гимнъ гремитъ тебѣ;– но льстивый гласъ народный

Не заглушитъ въ сердцахъ гласъ правды благородный,

И легіоны силъ безчисленныхъ твоихъ

Не покорятъ тебѣ мой непреклорный стихъ,

И повѣсть темную всѣхъ дѣлъ твоихъ презрѣнныхъ

Онъ грозно прогремитъ въ потомствахъ отдаленныхъ.

Такъ тяжкой скорбію и злобою томимъ,

Тебѣ я мщеніемъ грозилъ, могучій Римъ,

И слово я сдержалъ, и правды голосъ мочный

Раздался предъ тобой, и нѣги сонъ порочный,

И совѣсть онъ смутилъ въ сердцахъ твоихъ сыновъ,

И злобой отравилъ веселье ихъ пировъ.

И бѣдный гражданинъ, народомъ позабытый,

Я въ бой съ нимъ выступилъ упорный и открытый,

И ненавистенъ всѣмъ, и славенъ, силенъ сталъ, —

И шумный гласъ молвы торжественно призналъ,

Что свыше одаренъ я злой насмѣшки даромъ —

И понялъ я, что въ свѣтъ родился я не даромъ.

Съ тѣхъ поръ всѣ силы я, всю жизнь свою обрекъ

Искать, раскапывать и уличать порокъ;

Съ тѣхъ поръ заботливо, неутомимымъ окомъ,

Какъ за роскошною добычей, за порокомъ

Повсюду слѣдую, ловлю чуть видный слѣдъ,

И взору моему преградъ и тайны нѣтъ.

Ни въ темной улицѣ, ни въ термѣ потаенной,

Ни подъ личиною философа смиренной,

Нигдѣ порокъ и страсть себя не утаятъ,

Повсюду ихъ пронзитъ мой безпощадный взглядъ.

Какъ смѣлый рудокопъ, корыстью увлеченный,

Нисходитъ въ нѣдра горъ за глыбой драгоцѣнной,

Такъ погружаюсь я всей мыслію моей

Въ пучину мрачную пороковъ и страстей.

Сбираю жадно въ ней, какъ перлы дорогіе,

Дѣянья низкія, движенья сердца злыя,

И тайны гнусныя домашнихъ очаговъ,

Лелѣю въ памяти… И въ часъ ночныхъ трудовъ,

Пергаментъ развернувъ, и мыслію спокойной

Окинувъ золъ людскихъ весь хламъ и сбродъ нестройный,

Я рѣзвой Таліи лукавый слышу гласъ

И Поліимніи огнемъ воспламенясь,

Въ рѣчахъ безжалостныхъ согражданъ обличаю,

И на позорище народу выставляю.

И всюду дверь мосй сатирѣ отперта:

Молва передаетъ мой стихъ изъ устъ въ уста,

На рынкахъ, площадяхъ, порой въ сенатѣ самомъ

Всѣ внемлютъ съ жадностью летучимъ эпиграммамъ,

Упрекамъ, остротамъ и жалобамъ моимъ;

Намеки смѣлые, съ весельемъ сердца злымъ

Другъ другу на ухо тихонько повторяютъ,

И озираяся, съ улыбкой называютъ

Всѣ жертвы славныя мои по именамъ.

Слова мои дошли и къ чуждымъ племенамъ,

И изъ конца въ конецъ имперіи великой:

Въ Аѳины пышныя, въ край Галловъ полудикій,

И къ Нильскимъ берегамъ, и всюду за толпой

Чрезъ горы и моря пронесся голосъ мой.

И сердце веселю я мыслію отрадной,

Что словомъ праведнымъ сатиры безпощадной,

Передъ лицомъ толпы я развѣнчалъ порокъ;

Кумиры грозные съ подножія совлекъ;

Что, пробудивъ въ сердцахъ гласъ совѣсти сердитой,

Подлилъ я горечи въ напитокъ сибарита,

И злаго мытаря смутилъ безпечный сонъ,

И ложе мягкое преступныхъ дѣвъ и женъ

Усыпалъ камнями, и терніемъ колючимъ;

Что страшенъ голосъ мой временщикамъ могучимъ,

Что въ неприступные дворцы и термы ихъ

Ворвется силою мой разъяренный стихъ,

И грозно огласятъ роскошныя палаты

Моихъ гекзаметровъ суровые раскаты.