ресторане? Мы ужинаем с Уорреном.

— Извини, дорогая! — Чак опустил газету. — Уоррен позвонил и сообщил, что срочно улетает в Милан. Неувязки с поставками. Разумеется, он сожалеет о неудавшемся вечере и шлет наилучшие пожелания своей прекрасной мачехе.

— То есть мне! — Она оскорбленно пожала голыми плечами. — Ну, что ж…

— Между нами, Даффи, — кашлянул Чак, — я вовсе не уверен, что он полетел в Милан. Развлекается сейчас, наверное, с какой-нибудь блондинкой в латинском квартале. Или брюнеткой. Впрочем… — Он пожевал губами, будто что-то подсчитывал в уме, и снова уткнулся в газету.

— В любом случае, совершенно беспардонно с его стороны, — заметила Даффи. — Так испортить мне настроение! Что будем делать?

— Делать? Э-э… я полагал, что мы просто слегка перекусим в отеле. У меня много работы, милая.

— Ну, и скука! Я поужинаю с Кэти Прествезер, если ты не возражаешь.

— Кэти Пре… Пру… Кто?

— Прествезер. Ты знаешь. Мне представили ее здесь, в Париже.

Даффи подошла к телефону, подняла трубку и властным голосом проговорила:

— Дайте мне «Картье», пожалуйста. Хорошо… Пусть позвонят в номер. — Она повернулась к мужу. — Между прочим, Чак, ты не забыл заказать шампанское на мамин день рождения?

— Спасибо, что напомнила. Завтра я займусь этим лично. Ящик отборного шампанского будет ждать нас в Дувре.

Три часа спустя Даффи — в новом платье «от Кардена» и с громадной изумрудной брошью «от Картье» — вышла из такси у дверей ресторана «Максим». В зале метрдотель бросился к ней навстречу.

— У нас заказан столик на сегодняшний вечер, — сказала она и уточнила: — На имя мистера Уоррена.

— Да, конечно, мадам. Мистер Уоррен ждет вас, мадам. Прошу вас, мадам.

Тридцатилетний Уоррен, сын Чарльза от первого брака, заведовал парижским отделением фирмы отца. Выражение «красавец-мужчина», пожалуй, тут слабовато. «Ошеломительная красота» подходит больше, если учесть долю мексиканской крови, доставшейся Уоррену от его матери — танцовщицы и кинозвезды. Он вежливо встал, когда Даффи приблизилась, и произнес, учтиво склонив голову:

— Очень рад вас видеть, миссис. Жаль, что мой отец не смог придти.

— У Чарльза много работы, — ответила Даффи серьезно. — Ему так и не удалось отдохнуть в Европе. Дела.

— Дела! Я понимаю.

Метрдотель ушел, а Уоррен раскрыл меню и, ловко прикрываясь им, взял Даффи за руку.

— Трудно было ускользнуть, дорогая? — нежно спросил он.

— Пустяки! — улыбнулась она.

— Он не подозревает?

— У него мозги работают в другом направлении.

— Когда я увижу тебя снова?

Даффи рассмеялась.

— Милый, мы же только встретились!

— Я знаю, любимая, но время бежит так быстро. Сколько еще пробудешь в Париже?

— В пятницу вечером мы уезжаем.

— Я надеялся хоть на две недели.

— Исключено. В субботу — мамин день рождения. Нам надо быть в Англии.

Уоррен сразу помрачнел.

— Ах, да! «Мамин день рождения»! Его нельзя пропустить.

Они обменялись понимающими взглядами. Большие синие глаза Даффи смотрели, почти не мигая.

— Конечно, милый, — ответила она. — И я не пропущу.

— Послушай, — протянул задумчиво Уоррен. — У меня есть одна идея…

Заказаны два билета на самолет из Женевы, «ролллс-ройс» из Парижа и две каюты «люкс» на ночном теплоходе из Голландии. Упакованы шесть чемоданов, две дюжины роз «баккара» и ящик коллекционного шампанского. Все имеет пунктом назначения известный, знаменитый даже когда-то адрес — виллу «След лисы», расположенную в местечке Пламли-Грин в графстве Суррей.

2

— Вы хотели меня видеть, сэр? — спросил детектив Генри Тиббет, входя в кабинет шефа.

Он закрыл за собой дверь и встал в почтительном ожидании. Тиббет старался поддерживать хорошие отношения с высшим начальством в Скотланд-Ярде. Он мог только догадываться о причинах неожиданного вызова «на ковер», ведь в последнее время за ним не числились серьезные просчеты. В лучшем случае, намечались какие-нибудь перестановки в штатном расписании. В худшем — это могло быть что угодно.

«Ничего, сейчас все узнаю», — подумал Генри. Тем и славился его шеф, что отличался прямотой характера и никогда не путался в трех соснах.

— А-а, это вы, Тиббет… Присаживайтесь, старина.

Генри сел. Начальник достал платок и тщательно протер стекла очков.

— Как освоились на новом месте? Хорошее помещение?

— Отличное, сэр. Все в полном восторге.

— Ну, ладно-ладно… Сигарету? Не возражаете, если я закурю трубку?

С растущим удивлением Генри взял предложенную сигарету. Вся эта увертюра была крайне необычна.

Шеф намеренно медленно раскурил трубку, попыхтел, пуская кольца дыма, и спросил:

— Как здоровье вашей жены? Надеюсь, все в порядке?

— Эмми чувствует себя прекрасно, спасибо, сэр.

— Э-э… Тут такое дело, Тиббет… — И шеф скрылся в облаке дыма. — Я вот думаю… Вы свободны в этот уик-энд?

— Сэр, если требуется поработать — я всегда готов.

— А жена?

— Сэр? — удивился Тиббет.

— Вы оба приглашены.

— Приглашены?

— Да. Кристал, — тут шеф закашлялся, — я хотел сказать, леди Балаклава, будет счастлива видеть вас среди своих гостей на приеме, который состоится в субботу в Пламли-Грин.

Генри промолчал, потому что ему нечего было сказать. Имя Кристал Балаклавы напомнило ему о чем-то очень далеком, вызвав почему-то четко направленные ассоциации: яркие дорогие журналы, фотографии светских красавиц… Только… Только все это было необычайно давно! Леди Балаклава… Такое экзотическое имя даже при желании трудно забыть. И Генри вспомнил. Когда-то она была звездой, блистала на приемах… Сколько же ей теперь? По меньшей мере, семьдесят! Что за черт…

— Наверное, мое предложение кажется вам очень странным, — не выдержал затянувшегося молчания шеф, слегка краснея под вопросительным взглядом Генри. — Вряд ли вы когда-нибудь встречали леди Балаклаву.

— Нет, сэр.

— Она лично позвонила в Скотланд-Ярд и… попросила защиты.

Наконец, Генри позволил себе немного расслабиться. Картина прояснялась.

— Но в таком случае, сэр, можно запросто поручить это дело местной полиции. Они либо дадут ей охрану, либо нет. Вот и все. А чего она, собственно, боится?

На лице шефа появилась кислая гримаса.

— Запутанная история нам досталась, Тиббет. В двух словах — леди Балаклава опасается за свою жизнь. Она считает, что кто-то хочет ее убить.

— Ну и ну! Что навело ее на такие мрачные мысли?

— В том-то и дело. Она не хочет говорить. Видимых причин, похоже, действительно не существует. Хотя можно объяснить и так — она — вдова, живет в громадном доме